8 ноября 2019 года — 135 лет со дня рождения Бориса Николаевича Ширяева (псевдонимы: А.Алымов, Н.Удовенко и Дрын; 08.11(27.10),1889, Москва, Россия – 17.04.1959, Сан-Ремо, Италия), филолога, историка, писателя. Из потомственных дворян. Родился в семье крупного помещика, окончил гимназию и историко-филологический факультет Московского университета. Некоторое время Борис Ширяев учился в Геттингенском университете в Германии, после чего вернулся в Россию. Перед молодым филологом, оставленным при университете, открывалась заманчивая перспектива научной карьеры, но началась Первая мировая война, и 25-летний начинающий ученый ушел добровольцем на фронт. Он сражался в рядах 17-го Черниговского гусарского полка, дослужившись до офицерского звания. После развала фронта Ширяев вернулся в Москву, ставшую «красной».
С началом Гражданской войны он отправился на Юг России, в Добровольческую армию, однако по дороге был схвачен большевиками и приговорен к смертной казни, но сумел бежать — в Одессу, а затем в Среднюю Азию, где участвовал в антибольшевистском сопротивлении, а после его поражения скрылся в Иране и, как он говорил, «за десять туманов» (официальная денежная единица в Иране) был выдан красноармейцам, работал надсмотрщиком табунов на азиатских пастбищах.
Ширяев, мечтавший вернуться в Россию, пробирается в Москву, но снова попадает под арест в 1922 году с очередным смертным приговором, замененным на десять лет каторги в новом концлагере, созданном на месте древнего монастыря на Соловках. Тяжкий труд в Соловецком лагере особого назначения фантасмагорическим образом соединился у него с трудом литературным.
В странной атмосфере начала 1920-х годов даже в лагере выходил журнал «Соловецкие острова», где появились первые его произведения: повесть «1237 строк» и несколько стихотворений («Соловки», «Диалектика сегодня», «Туркестанские стихи» и другие произведения). Вместе с соузником, литератором В.Н.Глубовским, он собрал и записал лагерный фольклор, изданный отдельным сборником.
В 1927 году из-за переполненности лагеря его освободили из заключения и отправили в ссылку в Среднюю Азию на пять лет, там он работал деревенским сторожем и корреспондентом советских газет, а также преподавал в Ташкентском университете и со свойственным ему филологическим интересом изучал местную культуру. Один свой очерк, «Наднациональное государство на территории Евразии», ему удалось опубликовать за границей, в альманахе «Евразийская хроника», под редакцией П.Н.Савицкого (Париж. 1927. № 7). Остальные вышли в СССР, в журналах «Прожектор», «Огонек», «Вокруг света» и других изданиях. Публиковал он и брошюры, в том числе по азиатскому искусству, в частности «Кукольный театр в Средней Азии».
По возвращении в 1932 году в родную Москву, Борис Николаевич снова был арестован и сослан на три года в Россошь. После освобождения в 1935–1942 годах жил в Ставрополе и Черкесске, преподавал в пединституте русский язык и литературу, женился на студентке, Нине Ивановне Капраловой.
После оккупации Ставрополя германскими и румынскими войсками в августе 1942 года, он редактировал антикоммунистическую газету «Ставропольское слово», позже переименованную в «Утро Кавказа», распространявшуюся по всему северокавказскому региону. Кроме того, он вел широкую социальную работу, добиваясь освобождения ряда военнопленных и помогая многим, иногда даже рискуя своим положением. При приближении Красной армии Ширяев с семьей уходит на Запад — в Берлин, а оттуда в Белград (1944).
С февраля 1945 года в Италии, во Фриули, в предгорьях Альп, проживает при штабе казачьей армии генерала Доманова и в течение несколько месяцев — до исхода казаков в Австрию — выпускает газету «Казачья земля». При наступлении союзников он вместе с семьей остается в Италии, в лагере для перемещенных лиц (Displaced persons, «Ди-Пи»), где ведет полуголодное беженское существование, зарабатывая на жизнь торговлей книгами и куклами.
Можно сказать, что Ширяев как писатель окончательно сформировался в Италии. Именно здесь он ощутил и литературное призвание, и собственный дар. «Войдя в ворота [Помпей], я разом прыгаю через два тысячелетия и погружаюсь в мудрую тишину могилы. Я часто бываю здесь по будням. Захвачу свои тетрадки, сяду в излюбленном уголке в доме какого-то Клавдия Луция, к счастью его, давно испепеленного, и пишу свою “Неугасимую Лампаду”, горевшую в иной могиле — на Соловках. Тихо. Редко-редко донесется трескучий речитатив гида…» (Ширяев Б.Н. Ди-Пи в Италии).
На рубеже 1940–1950-х годов в самых разных эмигрантских изданиях — в «Русской мысли», «Часовом», «Гранях» — публикуются произведения Ширяева, сочиненные им на итальянской земле.
Однако чаще других — в газете «Наша страна», поскольку с ее издателем, Иваном Солоневичем, Ширяева связывала общность политического мировоззрения: Борис Николаевич был одним из руководителей основанного Солоневичем Народно-монархического движения, считая, что идея Российской Народной Монархии — не «экспортный товар»: «Она выношена всей жизнью многоплеменной российской нации, и я не представляю себе ни одного другого народа, способного воспринять и хотя бы частично реализовать ее. Для этого нужно иметь Дух Российской Нации: ее религию, ее историю, ее величие, ее падение, ее скорби, ее радости — ее трагически величавый путь во времени и пространстве. Доминанта Народной Монархии есть идея построения государства нового типа, чуждого в разной мере и сословной ступенчатости, и партийно-парламентарной сословности. Она содержит в себе раскрепощение человеческой личности от кабалы сословных, экономических и партийно-политических групп» (Ширяев Б.Н. Тропинки и путь // Наша страна. 1951. 9 февраля. № 108).
Открыл же Ширяева как писателя и издал его первые три книги редактор газеты «Наша страна» В.К.Дубровский. В одном из писем он пишет: «Надо помочь Ширяеву… Находится он в Италии — лагере Ди-Пи — до сегодняшнего дня. И, может быть, вообще безнадежно — навсегда. Дело в том, что у него — в результате Соловков и прочих советских переживаний открылся туберкулез легких. Для него он не страшен — ему больше 60 лет, но какую-либо надежду на переселение куда бы то ни было отнимает навсегда. Пребывает он в связи с этим в состоянии полного отчаяния. У него жена и 14-летний сын. Все то, что он пишет — не оплачивается, и они до сих пор живут на лагерном пайке и нуждаются так, что он собирает окурки. Лично от себя я послал ему пару посылок, но большего сделать я не могу. Единственным реальным способом помощи я считаю издание книги» (цитируется по предисловию М.Г.Талалая к книге Б.Н.Ширяева «Кудеяров дуб» (СПб.: Полиграф, 2016)).
Дубровский влез в долги и за один месяц, начиная с 14 июля 1952 года, смог провести всю типографскую работу для книги «Ди-Пи в Италии» (переиздана в России в 2007 году, издательством «Алетейя»). Причем пришлось самому каждый день работать в типографии, собственноручно делая корректуру и верстая страницы. Книга имела успех, тираж быстро разошелся, и на вырученные деньги Дубровский смог издать еще два сборника рассказов Ширяева из итальянской и советской жизни: «Я — человек русский» (1953) и «Светильники русской земли». А через год в нью-йоркском «Издательстве имени Чехова» выходит и «Неугасимая лампада», самый важный труд его жизни, принесший ему всемирную славу (1954).
Замысел ее вынашивался Ширяевым еще до Италии и до Пагани, где он ее писал. Общая идея соловецкого произведения со временем уточнялась: из обличения оно становилось свидетельством, согретым христианской верой. Повествование — как и другие крупные книги Ширяева — по сути дела в итоге представляет собой искусно собранную серию очерков, объединенных сквозной интонацией «сказителя» (но не историка). Главный пафос книги, сформировавшийся уже позднее, в эмиграции, — это вера в сокровенную родину, сберегшую свою былинную красу и мощь.
Тяжкий соловецкий опыт становится как бы точкой отсчета творчества Ширяева. Даже стихотворный пространный эпиграф к «Ди-Пи в Италии» отсылает нас к беломорскому архипелагу: «И связали вас крепкие нити / С далью прежних любимых сторон, — / Вы с трибуны отважно громите / Погубивших Россию и Трон. // В эти дни, когда с ревом и свистом / Были сорваны славы венки, / Против воли вы стали “туристом”, / Посетив, например, Соловки» (так обращался к Ширяеву его коллега по второй эмиграции Д.С.Товдин). С Соловками он сравнивает лагерь для «Ди-Пи» на острове Липари близ Сицилии…
В 1955 году Борис Николаевич уехал вслед за сыном в США, где давал показания о Катынских расстрелах на комиссии Конгресса и нашел работу в известном книжном магазине Виктора Камкина. Однако устроиться, как он хотел, ему не удалось. В письме редактору газеты «Наша страна» Дубровскому он сетовал: «Живу я морально довольно одиноко, материально скверновато… С меньшевиками я, не в пример прочим, сразу занял резко отрицательную позицию, что и послужило причиной моего неустройства в дальнейшем в США. Будь я иной, имел бы сегодня “джаб” на 400–500 долл. в месяц. Это очевидно. Донкихотства мною было проявлено более, чем достаточно, я его считаю принципиальностью. Вообще с людьми я стараюсь быть честным».
Не найдя своего места в США, он вернулся в Италию и поселился в предместье курортного городка Сан-Ремо, на берегу Лигурийского моря, и продолжал печататься (как под своей фамилией, так и под псевдонимами) в различных эмигрантских изданиях. Солоневич называл Ширяева «самым выдающимся публицистом правой эмиграции» и 25 января 1952 года писал ему: «Я, как и прежде, рад всякой Вашей строчке в газете — талантливой, компетентной, бьющей в цель».
Благодаря Ширяеву, ставшему одним из первых заключенных и уцелевших на Соловках, в русскую литературу вошло описание жизни соловецких узников 1922–1927 годов, жизни, которая, несмотря на убийственные условия, определялась религиозным духом, исходящим из монастыря и монашества. В Италии, наконец, Борис Ширяев сделал и «выбор веры», перейдя в католичество.
17 апреля 1959 года Борис Николаевич закончил свой земной путь. Его вдова уехала в Америку, к сыну. Согласно их распоряжению, могила Ширяева на городском кладбище Армеа не может быть упразднена, даже если ее никто не посещает.
«Будущие историки Зарубежья, литературные критики и библиографы оценят творчество незабвенного Ширяева и, вероятно, найдутся издатели, которые соберут из разрозненных комплектов всяких эмигрантских газет и журналов, включая и ротаторные, те алмазы, мимо которых мы, в толкучке нашей заграничной жизни, проходили, почти не замечая их. Во всяком случае, эти алмазы не обеспечивали покойному даже сносного существования. Ценить своих выдающихся людей мы никогда не научимся», — писал в статье, посвященной памяти писателя и опубликованной 20 мая 1959 года в эмигрантском монархическом еженедельнике «Знамя России», редактор этого издания Н.Н.Чухнов.
Как филолог и историк, Б.Н.Ширяев представил целостную картину современной русской литературы, включая дореволюционную, эмигрантскую и советскую как в учебнике для итальянских вузов (Panorama della letteratura russa contemporanea. Милан; Венеция: Изд. Франческо Монтуоро, 1946), так и в многочисленных статьях, опубликованных в русской зарубежной периодике на эту тему. Статьи Ширяева о русской литературе, разбросанные по многочисленным журналам и газетам русского зарубежья отыскали и собрали Андрей Власенко и Михаил Талалай в книге, названной, по одной из статей, «Бриллианты и булыжники» (СПб.: Алетейя, 2016).
В 2017 году в том же издательстве ими была издана еще одна книга «алмазов» Ширяева. На этот раз — «Люди земли Русской. Статьи о русской истории», как результат кропотливой и трудоемкой работы по поиску статей Б.Ширяева на тему русской истории в эмигрантской периодике, часто труднодоступной. Подвижническая работа по собиранию «алмазов» Б.Н.Ширяева ими продолжается.
См. публикации Б.Н.Ширяева в каталоге библиотеки Дома русского зарубежья им. А.Солженицына.
В.Р.Зубова