13 января 2020 года — 145 лет со дня рождения Дмитрия Семеновича Стеллецкого (13(01).01.1875, Брест-Литовск Гродненской губернии, Россия – 12.02.1947, Париж, Франция). Из семьи военного инженера, принадлежавшей к древнему роду дворян Елеозоровых (Елизаровых). Детство Дмитрия прошло в имении его отца, недалеко от Беловежской Пущи. В 1896 году Семен Васильевич Стеллецкий, отец Дмитрия, получил назначение в Петербург. Семья поселилась на Васильевском острове, на 9-й линии в доме № 22. В том же году Дмитрий Стеллецкий поступил в Высшее художественное училище при Академии художеств в Петербурге.
Первоначально он был зачислен на архитектурное отделение, но вскоре, увлекшись скульптурой, перешел на скульптурное, заведовал которым В.А.Беклемишев. Учился Стеллецкий у профессора Г.Р.Залемана. В планы обучения входило копирование памятников древнерусского искусства, поэтому долгими месяцами юноша изучал издания по русской древности в Академической библиотеке. Все это, безусловно, оказало воздействие на формирование его художественного вкуса: подражая древнерусской деревянной скульптуре, он начал раскрашивать свои произведения и прислонять их к стене. Постепенно цвет наряду с мелкой пластикой становится одним из важнейших элементов в его творчестве.
В 1900 году Стеллецкий и его сокурсники Кустодиев и Мазин отправились от Академии художеств в поездку по России: для «сбора материала» — подлинных, корневых истоков русского искусства. Они посещали старинные города и монастыри, делая дорожные записи и выполняя зарисовки монастырских фресок и икон. Дмитрий Семенович имел возможность экспериментировать, заниматься «не археологической реставрацией», а, как подметил А.Н.Бенуа, «приобщать современный декоративизм к величавому наследию веков — во имя великого монументального искусства и, быть может, — новой эстетической культуры». В 1903 году за композицию «Узники» Стеллецкий получил звание художника-скульптора и серебряный академический знак.
После окончания училища в 1904 году он уехал в Париж, где посещал академию Р.Жюльена и пытался устроиться на Севрскую мануфактуру. Однако сотрудничество не сложилось, и, вернувшись домой, некоторое время трудился в мастерской М.К.Тенишевой в Талашкино. На первых порах работа в Талашкинских мастерских увлекла Стеллецкого, но несвободное положение наемного художника его угнетало. В одном из писем Кустодиеву он жаловался: «Думаю лепить и некоторые композиции, но все-таки очень много времени, а главное, головной работы уходит на измышление всяких всяческих ширм, рамок, шкафов, горшков, горшков и горшков…» В итоге скульптор через год вернулся в Петербург.
В 1907 году при материальной поддержке Кустодиева и вместе с ним Стеллецкий посетил Италию, ее главные центры искусств — Венецию, Флоренцию, Рим. В Венеции им удалось принять участие в выставке, на которой Дмитрий Семенович продал свою работу. «Митька, между прочим, продал здесь один свой бюст за 300 франков», — писал своей жене Борис Кустодиев. Поездки по Италии, а затем в Париж многое дали Стеллецкому в формировании его воззрений на идейные и художественные основы современного русского искусства. «Это лето, проведенное мною в Италии, и после Италии Париж принесли мне гораздо больше, чем я мог бы предположить».
С.Маковский писал: «В начале девятисотых годов и до самой своей смерти... он оставался убежденным антизападником, упорным глашатаем нашей “самобытности”... он грезил... об искусстве, верном древнему канону: плоскостному двухмерному изображению, обратной перспективе, анатомической отвлеченности, красочной символике — словом, тому, что нашло высшее свое выражение в иконах и фресках в эпоху нашего художественного цветения в XV–XVI веках. При том верность далекому прошлому представлялась ему как свободное вдохновение (молодое вино в старых мехах), отнюдь не как слепое подражание или ремесленная подделка».
Дмитрий Семенович, как и многие другие его современники, стремился создать новый русский стиль: «Русскому народу подобает иметь свое искусство. С годами я понял, что, только изучая художественное наследие наших предков и даже сначала рабски ему подражая, можно и нужно воскресить свою русскую, родную красоту». «Сколько необходимо сделать для русского искусства! — восклицал он в письме графу В.А.Комаровскому. — Так низко падает современный вкус народа, так необходимо поддержать, сохранить и возродить старое, свое, необычайно красивое, простое, величественное: никто ничего для этого нужного не сделает и все эти археологические комиссии канцелярии без дела живого».
«Воодушевленный идеей возрождения древней национальной красоты», Стеллецкий с 1903 по 1913 год с небольшими перерывами плодотворно трудился в Санкт-Петербурге, став в 1910 году членом Союза русских художников, а в 1912 году — участником вновь образованного общества «Мир искусства». Он создавал декоративные панно и станковые картины, разрабатывал театральные декорации, занимался скульптурой и монументальным искусством, а также книжной графикой и рукописной книгой.
Он «одним из первых начал широко использовать язык древней иконописи, орнаментов древних рукописей и миниатюр “Лицевого свода” в станковой живописи, театральной декорации, круглой скульптуре, иллюстрации, книжной графике» (Кириченко Е. Русский стиль). Среди лучших его работ этого периода — станковые картины и стилизованные декоративные панно «Сражение», «Соколиная охота Ивана Грозного», «Четыре времени суток», а также портрет графа Ю.И.Олсуфьева. Из произведений декоративно-прикладного искусства и мелкой пластики — предметы сервировки стола «Surtout de table» в виде фигурок русских девушек в национальных узорчатых сарафанах. Театрально-декорационное направление представлено эскизами декораций и костюмов к драме А.К.Толстого «Царь Федор Иоаннович» (1908), к операм М.П.Мусоргского «Борис Годунов» (1908) и Н.А.Римского-Корсакова «Снегурочка» (1910). По поводу эскизов декораций к «Царю Федору Иоанновичу» в постановке В.Э.Мейерхольда, хранящихся сейчас в Государственной Третьяковской галерее и Государственном центральном театральном музее, Маковский восхищенно писал: «Каким неожиданно смелым и сильным мастером показал себя Стеллецкий, сделавшись декоратором».
В 1914 году Дмитрий Семенович отправился в поездку по Италии и Франции, в Россию не вернулся. Небольшое местечко Ла-Непуль под Каннами навсегда стало местом его проживания. В годы Первой мировой войны он создавал зарисовки солдат и офицеров Русского экспедиционного корпуса, действовавшего в Шампани в августе 1916 года. Наивысшим же творческим достижением художника за весь период жизни вне России стала роспись храма Троице-Сергиева подворья в Париже, названная впоследствии «одним из самых значительных памятников творчества эмигрантов» («Они унесли с собой Россию...»: Каталог выставки). Стеллецкий работал над ней в 1925–1927 годах, о чем свидетельствует надпись на внутренней стороне северных церковных врат: «Начал расписывать церковь 6 ноября 1925 года пятницу. Кончил 1 декабря 1927 года четверг».
При создании иконостаса и росписи храма Дмитрий Семенович пользовался своими зарисовками, сделанными когда-то в Ферапонтовом монастыре. Тип иконостаса и образов выбрал заказчик, желавший иметь истинно древнерусский уголок. Поэтому в храме появился традиционный трехъярусный иконостас, характерный для XV–XVI веков в стиле иконописи Андрея Рублева. С.Маковский так описывает работу художника: «Роспись начинается уже снаружи храма, на лестнице. Здесь — образное напоминание о византийских веках Православия: Отцы церкви, от Иоанна Дамаскина до Максима Исповедника, над традиционными “полотнами” с круглыми клеймами посредине. Эти клейма — воспроизведение тех, что художник зарисовал в Ферапонтовом монастыре, где они почти стерлись от времени. Двухстворчатая дверь входа — тоже расписана (Благовещение среди орнаментов), а над дверью — редко встречающаяся теперь композиция Софии Премудрости: по сторонам — фигуры Богородицы и Иоанна Крестителя, в центре — София в виде огненного ангела на троне и на семи столбах; выше — Спас, и на самом верху — пустой престол невидимого Бога-Отца Вездесущего. <...> Когда из притвора окинешь взглядом церковь, она предстанет очень красочно согласованным “единством”… Из всего, что создано Стеллецким в храме, это монументальное апсидное Знамение (образцом послужили лучшие иконы “золотого века” Новгородского) — всего убедительнее. Тут художник действительно проникся мыслью просветленной, от веков народного благочестия, чудесной верой в чудесную запредельность».
В 1925 году во Франции Стеллецкого избрали в совет общества «Икона», изучавшего древние иконы, проводившего выставки иконописцев и объединявшего ценителей русской старины. В своем творчестве художник и во Франции продолжал оставаться последовательным пропагандистом древнерусских традиций в искусстве, проявляя при этом редкую независимость характера, неуступчивую художественную честность. Вера Николаевна Бунина вспоминала рассказ Стеллецкого о том, как С.Дягилев предлагал ему писать декорации и костюмы для балета из жизни Христа. Художник отказался, сказав: «Во-первых, я дворянин, во-вторых, я русский дворянин, а в-третьих, я православный русский дворянин. Вы на смертном одре вспомните мои слова».
В 1931 году Дмитрий Семенович помог созданию Русского культурно-исторического музея в Праге, оформив его первые издания. Он страдал от разлуки с родиной, тяжело переживал годы эмиграции. Сохранилось его письмо И.С.Остроухову от 7 октября 1922 года: «Вот уже 8 лет, как я не покидаю Францию и, слава Богу, все время занимаюсь живописью и скульптурой. Но я должен признаться, что мне кажется бессмысленным работать на иностранцев и отдавать им мой труд и талант. <...> Вообще я не изменил своей любви к иконам и древнерусскому искусству. Я готов бы быть простым учителем рисования и скульптуры в Москве, и мне доставило бы это более удовлетворения, чем вести здесь экзотическое существование». Из-за удаленности от России Стеллецкий полностью утратил интерес к жизни и творчеству. «Я здесь оторван от корней моего дарования. <...> Мне не хватает русского воздуха, русских полей и, главное, — русских людей».
На закате дней его постигла еще одна беда — слепота. «Он за последние годы ослеп, и этот недуг совсем его пришиб», — из письма Александр Бенуа Г.Недошивину. «В глаза же приближавшейся смерти, — говорил о нем отец Александр (Семенов-Тянь-Шанский), – он смотрел прямо. И он был прав в этом последнем бесстрашии» (Вестник церковной жизни).
Дмитрий Семенович Стеллецкий скончался 12 февраля 1947 года в Париже. Его похоронили на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа.
В годы учебы в Академии Стеллецкий начал работать над иллюстрациями для «Слова о полку Игореве». Решая задачи не стандартного иллюстрирования литературного произведения, а создания рукописной книги, Стеллецкий думал и о письме, соответствующем времени создания «Слова». Здесь нельзя было обойтись скорописью, требовался устав, оказавшийся для художника сложным и малопонятным. В написании текста «Слова» ему помог книгописец и изограф И.Г.Блинов, с которым Стеллецкий познакомился в Москве в 1908 году. Валентин Серов, впервые увидевший листы Стеллецкого к «Слову» на петербургской выставке «Мира искусств», настоятельно рекомендовал И.С.Остроухову, в то время — члену попечительского совета Третьяковской галереи, приобрести произведение. Стеллецкого, что и было сделано. А.Н.Бенуа писал: «Эти иллюстрации к “Слову” тем и изумительны, что в них вовсе не сказалось наше современное понимание древней поэзии, а сказалось подлинно древнее отношение к ней. Без всякой позы, свободно, широко, гибко Стеллецкий сочинил свой узорчатый припев, и самое замечательное здесь, помимо красоты красок и линий, это именно свобода, естественность, непосредственность плетения…»
В статье цитируются следующие издания:
- Бенуа А. Искусство Стеллецкого // Аполлон. 1911. № 4;
- Вестник церковной жизни. Булонь, 1947. № 8;
- Кириченко Е.И. Русский стиль. М.: Галарт, 1997;
- Маковский С.К. Страницы художественной критики. Кн. III. СПб., 1913;
- Маковский С.К. На Парнасе Серебряного века. Мюнхен: ЦОПЭ, 1962;
- «Они унесли с собой Россию…»: Русские художники-эмигранты во Франции 1920-е–1970-е. Из собрания Ренэ Герра. Каталог выставки / авт.-сост. А.Толстой, Р.Герра. М.: Авангард, 1995;
- Стеллецкий Д.С. Описание моей жизни. Цит. по: Севрюхин Д.Я., Лейкинд О.Л. Художники русской эмиграции (1917–1941). СПб.: Изд-во Чернышева, 1994;
- Устами Буниных: Дневники Ивана Алексеевича и Веры Николаевны и другие архивные материалы: в 3 т. / под ред. М.Грин. Т. 2. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1981.
В.Р.Зубова