Сегодня в Москве, на Тверской улице, в квартире, где в 1974 году перед высылкой из Советского Союза, был арестован Александр Солженицын, открылся музей писателя. В нем представлено несколько тысяч экспонатов: фотографии, книги, личные вещи Александра Исаевича. Репортаж Юлии Струковой.
Тверская, 12. Здесь семья Солженицыных провела несколько лет. Здесь родились трое из четверых детей. Самая большая комната и пеленальная – для них. 12 февраля 1974 года, когда пришли арестовывать главу семьи, старшему не было и четырех.
«Даже не этот момент самый драматичный, а следующее утро. Потому что оставили телефон, сказали: ведем в прокуратуру, тут два шага, если что звоните следователю Балашову. Я звоню ему с девяти утра, никто не берет трубку, ни в десять, ни в одиннадцать, ни в двенадцать. Я понимаю, что никто никогда не возьмет эту трубку», ‒ вспоминает президент Русского общественного фонда Александра Солженицына Наталия Солженицына.
Из конца 60-х в 90-е: каждая комната – определенный отрезок жизни Солженицына. На открытии музея-квартиры – дети писателя.
«Конечно, три годика было, когда уехали, не все помню. Это была та стадия жизни родителей, во-первых, ни в Москве встретились, также это была стадия, когда отец был не тайным борцом, а видимым борцом с режимом. Все то, что звучит в его воспоминаних, все можно здесь увидеть», ‒ рассказал предприниматель Ермолай Солженицын.
«Это родное место, всегда воспринимали это как родное место, даже при возврате в Россию: где, собственно, обосновываться. Это был вопрос», ‒ добавил предприниматель Степан Солженицын.
В 1994-м семья вновь вернулась сюда. Кабинет Солженицына 90-х ‒ в неизменном виде. Cтатья «Как нам обустроить Россию», фотографии встреч в разных городах... Здесь было представительство писателя, где с ним записывали интервью, где он писал свои короткие минутные сообщения о каждом дне недели. Рядом – воссозданный кабинет в Вермонте. Стол для писателя, который мог работать где угодно, сделали соседи, он получился самобытным, на козлах.
«Ему для работы обязательно надо было две вещи – свет и тишина, поэтому и в Вермонте, и в Москве его рабочий кабинет был окружен окнами. На всех стенах ‒ большие окна. У каждого окна стоит стол, и постепенно с течением солнца, в течение дня Александр Исаевич пересаживался от одного стола к другому», ‒ пояснила заведующая отделом по изучению наследия А. Солженицына Дома русского зарубежья Галина Тюрина.
Рядом – аппарат для просмотра микрофильмов. Солженицын изучал газеты 1917 года: московские и петроградские, работал над «Красным колесом». Картотеку придумал сам по каждому персонажу, явлению. Каждый факт проверял по несколько раз по разным источникам. Язык, одежда, даже погода соответствовали действительности. Детская теперь превратилась в экспозицию, посвященную Нобелевской премии. В 70-м Солженицын не поехал ее получать в Стокгольм, побоялся, что его лишат гражданства. Награду должны были передать в Москве, в посольстве.
«Шведское посольство сказало, что частным образом. Александр Исаевич считал, что частные церемонии не имеют смысла. Сказал: тогда в московской квартире мы примем человек 60, как-нибудь поместим. Мы предполагали эту комнату для церемонии. Но накануне секретарю Шведской академии отказали в визе, и церемония не состоялась», ‒ говорит Наталия Солженицына.
Здесь – список тех, кого хотели пригласить, и кто бы не побоялся, и сервиз, который до сих пор ни разу не использовали, он был приобретен для церемонии. В комнате по соседству – все, что связано с «Архипелагом ГУЛАГ». «Люди-невидимки», помогающие созданию и распространению книги, фотоаппарат и лаборатория самиздата, именно с его помощью «Архипелаг» копировали и распространяли.