23 сентября 2020 года — 20 лет со дня кончины архиепископа Антония (в миру: Артемий Сергеевич Медведев; 18(05).07.1908, Вильно, Россия – 23.09.2000, Сан-Франциско, США), епископа Русской православной церкви заграницей (РПЦЗ), архиепископа Западно-Американского и Сан-Францисского. Детство провел в Полтаве, где отец, Сергей Иванович, окончивший Петербургский университет, был директором гимназии. Мать ушла из жизни рано, в 24 года, после тяжелой и неудачной операции в Петербурге, там же и была похоронена. Учиться мальчик был отправлен отцом сначала в Голицыно Московской губернии, затем в Петровский Полтавский кадетский корпус. Артемий часто и с теплом вспоминал своего корпусного законоучителя — известного церковного писателя протоиерея Сергия Четверикова.
Ему было 11 лет, когда Белая армия эвакуировалась из Таганрога в Екатеринодар. Во время эвакуации Артемий оказался в одном вагоне с митрополитом Киевским и Галицким Антонием (Храповицким) и спросил у него, как происходит монашеский постриг. Видно, у него уже тогда была склонность к монашеству. После отъезда из России семья Медведевых попала в приютившую ее Сербию, где после окончания Крымского кадетского корпуса в Белой Церкви, Артемий Медведев поступил сначала на лесной факультет Загребского университета, но вскоре перевелся на факультет искусств. В кадетском корпусе, как вспоминают знавшие его тогда, он был известен своим миролюбием: не мог лечь спать непримиренным, и были случаи, когда он делал другим кадетам поклоны до тех пор, пока они его не прощали, хотя они же были виноваты в проступке или неудачном слове.
Принимал участие Артемий и в культурной жизни Белграда. Одно время он был статистом в оперном театре. Его любимой оперой была «Град Китеж» Н.А.Римского-Корсакова. Знал он и И.К.Сурского — автора книг, положивших начало прославлению святого Иоанна Кронштадтского. В Белграде юноша познакомился со старшим иподиаконом митрополита Антония Борисом Критским, будущим хранителем Курской Коренной иконы Божией Матери. Борис рассказал ему про Мильковскую обитель Введения во храм Пресвятой Богородицы (близ реки Морава, в Сербии), куда Артемий и поступил, оставив университет. Там же он принял монашеский постриг. Отец Артемия путь, избранный сыном, не одобрял.
В 1931 году будущий архиепископ Антоний был пострижен в рясофор с именем Алексий (в честь преподобного Алексия, человека Божия), а в 1932 году — в мантию с именем Антоний (в честь преподобного Антония Римлянина). В 1934 году он был рукоположен в иеродиакона. В Мильково отец Антоний нес послушание уставщика, но работал и на других послушаниях, в том числе и пас свиней вместе с отцом Саввой (Струве).
Впоследствии владыка Антоний напишет труд о своем духовном отце схиархимандрите Амвросии (Курганове) — «Немноголетний старец» и напечатает его в журнале «Православный путь» в 1952 году. В Сербии отец Антоний впервые встретился с иеромонахом Иоанном (Максимовичем), в то время преподавателем Битольской духовной семинарии. С тех пор он всегда с теплом и чувством духовной близости отзывался о святителе Иоанне. После кончины схиархимандрита Амвросия иеромонаху Иоанну было поручено собирание материалов к его жизнеописанию. Когда Иоанн после хиротонии во епископа Шанхайского уезжал в Китай в 1934 году, он передал все материалы к этому жизнеописанию отцу Антонию для продолжения и завершения работы над ним.
Вспоминал архиепископ Антоний и о своих встречах с «сербским златоустом» епископом Николаем Жичским (Велимировичем). Владыка Николай был первый, кто в письменном виде (в журнале «Малый миссионер») засвидетельствовал о святости жизни молодого иеромонаха Иоанна (Максимовича), а также о том, что следует Русской церкви поспешить с прославлением святого праведного Иоанна Кронштадтского.
В 1938 году иеродиакон Антоний был рукоположен в иеромонаха.
Отец Амвросий еще на смертном одре сказал своим духовным чадам, что «в случае чего, идите к отцу Виталию (Максименко): у него святое дело». До Первой мировой войны отец Виталий руководил типографией в Почаевской лавре, был возведен в сан архимандрита и входил в духовный собор Лавры. Отец Антоний читал его воззвания, главной темой которых было единство Русской церкви, единство русского народа. В 1923 году отец Виталий организовал в Ладомировой (Словакия) монастырь из русских монахов-эмигрантов и при нем монастырское Братство во имя преподобного Иова Почаевского, целью которого были издательская деятельность и миссионерство. После смерти схиархимандрита Амвросия в 1933 году отец Антоний уехал к владыке Виталию в Ладомирову. С тех пор у него началась крепкая связь с Братством преподобного Иова Почаевского, продолжавшаяся до его кончины. В 1941 году он был назначен священником в Русский корпус на Балканах. В конце войны отец Антоний, находясь в Баварии (американская зона оккупации Германии), перебрался с 17 насельниками монастыря преподобного Иова Почаевского во главе с архимандритом Серафимом (Ивановым) в Женеву, где ожидал разрешение на переезд в США. У иеромонаха Антония в этот период главными послушаниями были клирос и редактирование богослужебного календаря. С благословения настоятеля женевского Крестовоздвиженского собора иеромонаха Леонтия (Бартошевича) занимался и пастырской деятельностью — исповедовал и окормлял прихожан. Вместе с почаевской братией в 1946 году переехал в Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилле, где снова попал под духовное водительство архиепископа Виталия, который привлек его к миссионерской работе. В монастыре, помимо клиросного послушания, доил коров.
Став игуменом, а затем архимандритом, Антоний открыл ряд новых приходов в местах скопления русских беженцев и окормлял существовавшие уже приходы (Владимирская горка, Лейквуд), а также был временным администратором приходов Западной Канады. В 1956 году архимандрит Антоний был хиротонисан во епископа Мельбурнского, викария Австралийской епархии. По пути в Австралию на Мельбурнскую кафедру владыка Антоний служил в Сан-Франциско уже как епископ с архиепископами Тихоном (Троицким) и Иоанном, совершенно не предполагая, что он окажется их преемником. Он был назначен на Западно-Американскую кафедру после кончины святителя Иоанна, Шанхайского и Сан-Францисского чудотворца, и возведен в сан архиепископа в 1968 году.
Тогда в Западно-Американской епархии было 16 приходов. Приход Кафедрального собора еще не оправился от трудного периода строительства нового храма. До этого в 1960-х годах епархию разделили на две — Западно-Американскую и Южно-Калифорнийскую. Было и несколько приходов, подчиняющихся непосредственно первоиерарху Русской православной церкви заграницей. В епархии было два кадетских объединения и две скаутских организации.
С прибытием в Сан-Франциско владыки Антония начался период восстановления мира и единения. Еще митрополит Анастасий (Грибановский) отмечал главную, самую светлую и покоряющую черту архиепископа Антония — его любовь, говоря, что «она умиротворяет враждующих и умягчает озлобленные и ожесточенные сердца, действует на них, как масло, вылитое в кипящие морские волны». Митрополит Анастасий не ошибся. За эти 32 года Западно-Американская епархия стала одной из самых благоустроенных в русском рассеянии. В приходе Кафедрального собора настало время мирного и дружного созидания. При архиепископе Антонии была завершена постройка и роспись Кафедрального собора, он был освящен. Приходом был выстроен новый зал со школьным помещением. Число церквей в епархии возросло до 35, был организован «Очаг помощи русскому православному народу», который занимался пересылкой духовной литературы и гуманитарной помощи нуждающимся в России. Были также открыты несколько англоязычных миссий, больница для престарелых и первый православный лицей — во имя святителя Иоанна, Шанхайского и Сан-Францисского чудотворца. Воссоединилась Южно-Калифорнийская епархия с Западно-Американской, стали едиными два кадетских объединения и две скаутские организации. Сколько молитв, сколько любви, терпения, тепла, мудрости и кротости потребовалось от архиепископа Антония, чтобы уврачевать раны, объединить, а затем и сохранить мир и единение.
Владимир Солоухин в своей книге «Смех за левым плечом» описал свою первую встречу с владыкой Антонием: «Двери открылись, и я увидел седовласого, седобородого старца, открывающего мне свои объятия, как если бы отец блудному сыну». Так архиепископ Антоний принимал всех к нему приходящих и к нему обращающихся. Он каждому приходящему по силе и возможности оказывал внимание и любовь. Владыка запоминал встречи с людьми, помнил их скорби и горе, болезни и трудности и молился за них, понимал, чувствовал, что окружающим людям нужна ласка — как можно больше ласки.
Регент Кафедрального собора в Сан-Франциско Владимир Красовский рассказал о таком случае. Он участвовал в росписи храма и как-то очень поздно задержался в нем на лесах. Вдруг ночью в храм входит архиепископ Антоний и говорит: «Ты, бедненький, устал, голодный. Спускайся вниз!» Регент спустился вниз и увидел, что у Владыки в одной руке чайник с кипящей водой (чайник принес из дому — жил он вблизи храма), а в другой — его неразлучный спутник — черный портфель. Вынул владыка из портфеля вареную картошку и налил молодому иконописцу чаю. У архиепископа Антония не было ни келейника, ни личного секретаря, ни повара. Как правило, кроме самого необходимого, владыка себе ничего не покупал. Он не имел автомобиля, а передвигался или на городском транспорте, или его подвозило духовенство и некоторые благочестивые прихожане. Он очень мало о себе говорил, а больше о встречах с замечательными людьми; любил поговорить о русской истории, о богослужении и о русской литературе.
Память у владыки Антония была отменная. Он помнил бесконечное число назидательных случаев благодаря встречам с удивительными духовными людьми. Можно сказать, что владыка Антоний был «ходячим патериком русского рассеяния». Для него не существовал «гражданский» календарь. Каждый день для него был днем памяти святого данного дня, его личных духовных наставников, «гигантов духа» Церкви Христовой, днем памяти исторического события, и он служил литургию и панихиду.
Он знал многие церковные богослужебные тексты наизусть, очень проникновенно читал Великий канон святого Андрея Критского (который знал почти наизусть) на первой седмице Великого поста. На Пасху владыка просто сиял, и это его сияние, его радость, его светлый и чистый образ передавались молящимся, — даже малоцерковные посетители пасхального богослужения выходили обновленными, радостными. Архиепископ Антоний был чисто русским архиереем: он носил рясы, скуфьи, клобуки, облачения только русского покроя. Люди из России нередко приходили в Сан-Францисский кафедральный собор, чтобы взглянуть на «старого царского архиерея».
Несмотря на то, что владыка Антоний был строжайшим монахом (он совершал свое утреннее монашеское правило в своей келье, в старенькой выцветшей и порванной мантии), он любил быть среди своего духовенства и паствы. Любил он клиросное пение. Во время всенощной, как только надо было петь, владыка устремлялся из алтаря на клирос и своим вечно молодым голосом запевал стихиры и ирмосы.
Архиепископ Антоний был знатоком церковного устава и богослужения и по поручению Архиерейского синода составлял тексты служб преподобному Герману Аляскинскому, праведному Иоанну Кронштадтскому (вместе с Иоанном Шанхайским, а впоследствии и самому Иоанну Шанхайскому), молитвы всем святым, в земле Российской просиявшим, и блаженной Ксении Петербургской. Он также полностью составил службу святым новомученикам и исповедникам Российским.
Он очень любил молодежь и детей и ежегодно у себя в архиерейских покоях устраивал приемы для молодежи по случаю праздников Рождества Христова и Пасхи. Он вообще любил у себя принимать — по-отечески, по-русски.
С 1978 года архиепископ Западно-Американский и Сан-Францисский Антоний являлся членом Архиерейского синода РПЦЗ, участвовал в подготовке архиерейских соборов. В церковную историю он вошел как главный вдохновитель прославления великого святителя ХХ века — Иоанна, Шанхайского и Сан-Францисского чудотворца. Владыка Антоний возглавил открытие останков святителя Иоанна в 1993 году, а также провел все подготовительные работы к прославлению, в том числе и составление большей части самой службы прославления святителя Иоанна, причем входил во все подробности службы: к примеру, на малом входе за Божественной литургией, мощи святителя Иоанна были внесены в алтарь и поставлены на горнем месте.
В конце 1999 года самочувствие архиепископа Антония начало ухудшаться. Бомбардировку разрозненной Сербии НАТО он воспринимал так близко к сердцу, что, без сомнения, это отразилось и на его здоровье. Его последнее литургическое творение является опытом молитвы о спасении многострадального народа сербского (читавшейся на особом молебне по окончании литургии в дни бомбардировки). Архиепископ Антоний не смотрел на Церковь узко, его сердце было открыто для всего Православия, особенно там, где были страдания — в России и в Сербии. Он не мог думать и о Русской зарубежной церкви вне Вселенского Православия. Владыка считал, что у Русской зарубежной церкви свой особый путь, свое стояние за церковную правду, но был против ее «замыкания в секту».
Архиепископ Антоний скончался 23 сентября 2000 года. У него сохранилось Евангелие, оставленное ему как благословение отцом духовным священносхиархимандритом Амвросием. Это Евангелие положили ему в гроб и похоронили его с ним в Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле.
Cвою последнюю Божественную литургию на этой земле владыка Антоний совершил в день Преображения Господня 19 августа 2000 года. После службы он обратился к пастве с архипастырским словом, в котором приветствовал прославление Московским Патриархатом Царственных мучеников и прочих новомучеников и исповедников Российских, сказав, что, несмотря на то, что между двумя частями Русской церкви продолжают существовать разногласия, прославление новомучеников и исповедников Российских — это начало, которое дает надежду на восстановление единства.
В.Р.Зубова