25 апреля 2021 года — 55 лет со дня кончины Марии Николаевны Кузнецовой-Массне (в первом браке: Кузнецова-Бенуа, во втором — Кузнецова-Карепанова или Богданова (тут мнения расходятся), в третьем — Кузнецова-Массне; 22(10).07.1880, Одесса, Российская империя – 25.04.1966, Париж, Франция). Из семьи художника-передвижника Н.Д.Кузнецова, известного своим портретом П.И.Чайковского, о котором его брат Модест отозвался: «Более похожего изображения я не знаю» (хранится в Третьяковской галерее). Мать происходила из рода Мечниковых, дядями девочки были Нобелевский лауреат, биолог Илья Мечников и социолог Лев Мечников. «Лучшее воспоминание моего детства — это те дни, когда у моего отца бывал П.И.Чайковский. Я была тогда десятилетним ребенком, и мои родители жили в имении возле Одессы. Помню, что я ужасно полюбила Чайковского, садилась к нему на колени и ласково называла его “Чаинькой”... В свою очередь, Петр Ильич крепко полюбил меня и говорил моим родителям — Ваша дочурка мой “porte bonheur” [талисман удачи. — фр.]. С особым восхищением я вспоминаю день, когда П.И. дирижировал в Одессе “Пиковой дамой”. Согласно его желанию, я сидела у его ног возле дирижерского пюпитра, а затем расхаживала по сцене между детьми» (Цит. по: [1]).
Мария в тот день решила, что непременно станет артисткой. Однако родители планов своих в отношении нее не изменили и отправили учиться в гимназии в Швейцарию. Вернувшись в Россию после ее окончания, она от своего детского желания не отказалась, а наоборот, приступила к его исполнению. Сначала увлеклась балетом, проживая в Петербурге, потом занималась вокалом у итальянца Марти, позже окончила там консерваторию, училась пению у баритона И.Тартакова, ставшего впоследствии ее партнером по сцене. Он открывал юной певице тайны итальянской культуры пения бельканто, учил голосом передавать характер и настроения героини, «петь мысль», заложенную в содержании партии. У него она научилась разработке тонкой тембровой палитры, всегда сильно воздействующей на зрителей.
Как певица Мария дебютировала в 1904 году в антрепризе князя Александра Церетели, сына известного грузинского поэта Акакия Церетели. Спектакли антрепризы проходили в Большом зале Консерватории. Выступала она под фамилией Кузнецова-Бенуа, так как была уже замужем за художником Альбертом Альбертовичем Бенуа. Однако семейная жизнь у них не сложилась, и они расстались. В этом браке родился ее единственный сын Михаил.
Образцом же для нее в оперном искусстве стал уже прославленный Шаляпин, с которым она впервые встретилась в спектакле «Фауст» (новый летний театр «Олимпия», антреприза Е.Кабанова и К.Яковлева, 25 августа 1904 года). А 22 апреля 1905 года Кузнецова-Бенуа впервые ступила на подмостки Императорского Мариинского театра, начав с партии Маргариты в опере Ш.Гуно «Фауст». Потом Шаляпин пригласил ее на роль Тамары («Демон» А.Рубинштейна) в день своего бенефиса, который состоялся на той же сцене (30 декабря 1905 года). Так она стала солисткой прославленной Мариинки (1905–1915 и 1916–1917).
Однажды в 1905 году, вскоре после дебюта, во время ее выступления в «Лоэнгрине» Р.Вагнера вспыхнула ссора между студентами и офицерами, обстановка в стране тогда была напряженной, и в театре началась паника. Мария Николаевна прервала арию Эльзы и спокойно запела гимн Российской империи «Боже, Царя храни», скандал затих, публика успокоилась, и спектакль состоялся.
Новые роли одна за другой щедро предлагались молодой певице: Ярославна («Князь Игорь» Бородина), Купава («Снегурочка» Римского-Корсакова), Мими («Богема» Пуччини), Людмила («Руслан и Людмила» Глинки). А Оксана в ее исполнении («Черевички» Чайковского) вызвала бурный восторг публики: еще бы, она ведь тоже из Малороссии, очаровывала своей внешностью (была настоящей красавицей), певучестью, а сцена с пляской — апофеоз, зал заглушал оркестр своими овациями.
В 1905 году было сделано две грампластинки с ее записями (всего же их — 36). В премьере оперы «Сказание о невидимом граде Китеже» Римского-Корсакова Мария Николаевна исполнила партию Февронии (1907). Под влиянием Шаляпина Кузнецова первой из певиц начала бороться с оперными штампами на сцене Мариинского театра. Добиваясь легкости, изящества и отточенности сценических движений, она обратилась к балерине Ольге Преображенской, чтобы научиться танцевать.
Первые ее гастроли в январе 1908 года в парижской Гранд-опера прошли с грандиозным успехом, который сопутствовал и ее выступлениям в Лондоне, Монте-Карло и Ницце, Нью-Йорке и Чикаго, поездкам по городам Италии и Испании, Южной Америки и Японии. Как отмечали современники, ее не только ждали иной раз месяцами для объявления той или иной премьеры, но и композиторы специально для нее писали оперы, например, Жюль Массне «Клеопатру».
Кузнецова покоряла слушателей не только превосходной сценической игрой, но и высокой певческой культурой, когда исполняла романсы и арии из опер Чайковского и Рахманинова. Повсюду певицу ждали новые приглашения и выгодные ангажементы. Она развивала новаторские идеи также в балете и демонстрировала их на специальных пластических вечерах, ее даже называли «русской Дункан».
В 1914 году Мария Николаевна временно покидает Мариинский театр и отправляется на гастроли с «Русскими сезонами» С.Дягилева как балерина. Еще одна страница открылась в ее творчестве — балетная, а состав был с громкими именами: композитор и дирижер Рихард Штраус, постановщик Сергей Дягилев, хореограф Михаил Фокин, художник и сценограф Лев Бакст, танцовщик Леонид Мясин…
С 1916 года она снова в Мариинском. Среди ее ролей в то время: Антонида («Жизнь за царя» М.Глинки), Ольга («Русалка» А.Даргомыжского), Маша («Дубровский» Э.Направника), Татьяна («Евгений Онегин» П.Чайковского), Джульетта («Ромео и Джульетта» Ш.Гуно), Кармен («Кармен» Ж.Бизе), Манон Леско («Манон» Ж.Массне), Виолетта («Травиата» Дж.Верди) и многие другие.
С 1917 по 1919 год вместе с Георгием Михайловичем Поземковским, известным тенором, она объездила с программой камерных произведений почти все страны Западной Европы. Вернувшись ненадолго в Петроград в 1918 году и столкнувшись там с разрухой, голодом и развалом оперного дела, она осенью того же года покинула Россию необычным способом: в одежде юнги скрывалась на нижней палубе корабля, отправлявшегося в Швецию, где стала оперной певицей в Стокгольмской опере (1919), в Копенгагенской опере (1919), затем в Ковент-Гардене в Лондоне (1920).
Все это время Мария Николаевна часто навещала Париж и в 1921 году в нем обустроилась окончательно. В 1920-х годах Кузнецова решила продолжить карьеру танцовщицы, поэтому восстановила отдельные номера петербургских программ, довела до совершенства испанские пляски из «Кармен», добавила цыганские и фламенко, сшила невероятной красоты костюмы по эскизам известных художников (например, Л.Бакста) и стала выступать в частных концертах, проходивших с головокружительным успехом в Париже и Лондоне. Часть ее концертов была благотворительной — специально для нужд русской эмиграции, к проблемам которой певица относилась далеко неравнодушно. Можно сказать, что она в те времена стала парижской оперной звездой, быть принятым в ее салоне, где толпились министры, промышленники и банкиры, значило многое. Помимо этих концертов она пела во многих оперных театрах Европы, в том числе в Ковент-Гардене, Гранд-опера и Опера-Комик.
В 1927 году Кузнецова-Массне с князем Алексеем Церетели и баритоном Михаилом Каракашем решили организовать «Русскую частную оперу» в Париже. Главным дирижером пригласили известного музыканта того времени Эмиля Купера. Спектакли должны были ставить Н.Евреинов, А.Севастьянов, А.Санин. Балетмейстером стал М.Фокин, художниками-оформителями — И.Билибин и К.Коровин. Список солистов открывала сама Мария Николаевна. Она же и возглавила театр, оплачивал все расходы по новому предприятию ее последний муж — Альфред Массне — банкир и промышленник, племянник знаменитого композитора Жюля Массне. Первым делом в центре Парижа арендовали здание Театра Елисейских полей. Наметили четыре оперы для постановки: «Сказка о царе Салтане», «Снегурочка», «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» Н.Римского-Корсакова и «Князь Игорь» А.Бородина. Начались приготовления к спектаклям: шились костюмы, изготовлялись парики, художники писали декорации, артисты с концертмейстерами разучивали партии, режиссеры продумывали мизансцены и работали над ними с исполнителями. 27 января 1929 года театр открылся постановкой оперы «Князь Игорь». Успех оказался ошеломительным, так же прошли все последующие премьеры. «Русская частная опера», гастролируя по Европе и Америке, просуществовала до 1933 года.
Даже оставив певческую карьеру, Мария Николаевна не бездействовала: она поселилась в Испании, в Барселоне, где преподавала и консультировала местный оперный театр. Последние годы жила в Париже и поделилась с газетой «Русская мысль» своими воспоминаниями: «В эпоху, о которой я хочу рассказать, в Мариинском театре Николай Николаевич Фигнер считался лучшим исполнителем роли Ленского при выдающимся Онегине — Яковлеве. <…> Мой отец — Николай Дмитриевич Кузнецов, художник-профессор, был близким другом П.И.Чайковского, который просил отца уговорить Фигнера сбрить усы и надеть парик с кудрями. Увы, уговоры были напрасны: несмотря на то, что Фигнер был дружен с отцом, который часто его гримировал, он был непоколебим. С Яковлевым была еще более серьезная “трагедия”: у него, кроме усов, была бородка. Он походил скорее на Невера в “Гугенотах”, чем на Онегина, как мы его сейчас представляем. Много лет спустя Фигнер сбрил усы, сохранив, впрочем, свою прическу “ежиком”, а Яковлев до конца своей деятельности остался верен усам и бороде. <…> Вспоминается мне также спектакль в Королевском театре в Стокгольме — во время моих гастролей по Европе. Я пела Татьяну со знаменитым шведским баритоном Форселем, исполнявшим партию Онегина. В сцене “Сада”, после моей фразы: “Шаги все ближе, да, это он, это он…”, на меня из второй кулисы вышел кучер… да, да — кучер! В шелковой голубой рубахе, в черной бархатной поддевке, высоких сапогах и, самое ужасное, в бархатной шапочке с цветными павлиньими перышками… Я сначала думала, что это кто-то случайно вышел, переодетый кучером для бала у Лариных, но когда он запел: “Вы мне писали…” — у меня подкосились ноги, и я упала на скамейку. В зале было много русских, и я во время его арии видела, как все они буквально умирали от смеха, а мои друзья Боборыкины (композитор), ныне находящиеся в Париже, до сих пор не могут забыть выражение моего лица... <…> Описанными выше “курьезами” я хотела напомнить о том, что в девятисотых годах, а тем более раньше, к опере со стороны публики, истых меломанов, был подход чисто вокальный. Искали “голосов”, упивались музыкой, исполнением арий, ансамблей, хоров, не придавая значения мелким сценическим и техническим недочетам. Только уже значительно позже, в особенности с эпохи Станиславского и Шаляпина, требования “игры” и постановочных точностей и эффектов, сохранения типов и речи проникли в Оперу, и она по мизансцене стала конкурировать с драматическими театрами» [2].
Мария Николаевна Кузнецова-Массне скончалась 25 апреля 1966 года в возрасте 86 лет в Париже. Похоронена на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Источники:
1. Кр. П. М.Н.Кузнецова и Лина Кавальери. СПб., 1910.
2. Кузнецова-Массенэ М. О «Евгении Онегине». Из воспоминаний артистки // Русская мысль. 1953. 6 марта.
В.Р.Зубова