50 лет со дня кончины П.Ф.Шарова

18 апреля 2019 года — 50 лет со дня кончины Петра Федоровича Шарова (24(12).05.1886, Пермь – 18.04.1969, Рим), актера, режиссера, драматурга, «нидерландского Станиславского». Родился Шаров в Перми, рано увлекся театральным искусством, участвовал в любительских кружках. В 1904 году вступил в Студию МХТ на Поварской и начал работать под руководством Вс.Мейерхольда. В 1904–1905 годах участвовал в гастролях труппы Мейерхольда в Тифлисе, а потом последовал за ним в Санкт-Петербург. Некоторое время Петр Федорович работал в театре Н.Евреинова «Кривое зеркало», затем в Театре Суворина.

В 1914 году он переехал в Москву, где преподавал актерское мастерство во Второй студии МХТ. Участвовал в спектаклях МХТ в качестве помощника и секретаря К.С.Станиславского. Одновременно возглавлял любительский рабочий театр Морозовской мануфактуры в Орехово-Зуеве. Молодой режиссер очень серьезно отнесся к своим занятиям с самодеятельными актерами. Вначале он предложил им для постановки чеховские водевили, а затем «Снегурочку» А.Н.Островского. Спектакль настолько понравился приглашенным в Орехово-Зуево К.С.Станиславскому и А.А.Яблочкиной, что они рекомендовали его для представления в Москве, в Сергиевском народном доме. На этот спектакль откликнулось благожелательной статьей издание «Русская иллюстрация».

Следующая постановка Шарова, показанная в Москве в 1916 году, удостоилась рецензии театрального журнала «Рампа и жизнь». Спектакль «Царь Федор Иоаннович» по произведению А.К.Толстого был признан большим успехом режиссера, сумевшего добиться от актеров-непрофессионалов естественного исполнения ролей вершителей судеб России. Кроме того, в репертуаре орехово-зуевского Зимнего театра были «Чайка» и «Вишневый сад» А.П.Чехова, «Лес» А.Н.Островского, а также пьеса А.И.Сумбатова-Южина «Старый закал». Не только рабочие Морозовской мануфактуры, но и все жители города обожали свой театр и считали, что некоторые местные артисты не уступают столичным.

Шаров был привязан к театру страстно, ничего другого в его жизни не было. В 1919 году он уехал в составе «Качаловской группы» артистов МХТ на гастроли по России, а затем за границу, как оказалось, навсегда. В группе он занимался организационной работой, играл вначале эпизодические роли: Прохожего в «Вишневом саде», Бубнова в «На дне», а затем и Смердякова в «Братьях Карамазовых». В прощальном пражском спектакле «Гамлет» в сентябре 1921 года, поставленном Р.В.Болеславским, Шаров исполнял роль Горацио. В архиве Петра Федоровича в Международном институте театра в Амстердаме сохранилась фотография Качалова, подаренная Шарову, с трогательной надписью: «Горацио! Ты лучший из людей, с какими мне случалось сдружиться. Дорогому Петруше Шарову с нежнейшей дружеской любовью. В.Качалов. Париж. 1922».

В ноябре 1927 года на гастролях Пражской группы в Вене Шаров уже обозначен, как режиссер спектакля «Бедность не порок» и двух пьес Л.Н.Толстого — «Власть тьмы» и «Живой труп». В сезон 1927–1928 годов, после распада основного состава Пражской группы, он был приглашен преподавать в одну из лучших театральных академий Германии, дюссельдорфский Шаушпильхаус. Первые два спектакля с иностранными актерами он выпустил при участии М.В.Добужинского. Пьесу К.Гамсуна «У врат царства», хорошо знакомую Шарову по спектаклю МХТ и репертуару Качаловской группы, сыграли в Амстердаме. В Дюссельдорфе Шаров и Добужинский сначала поставили бессмертного «Ревизора», где художник создал на сцене гротескный образ городка, от которого, как выразился в пьесе Городничий, «три года скачи, ни до какой границы не доскачешь».

Под впечатлением работы в Дюссельдорфе Шаров писал в письме О.Л.Книппер-Чеховой: «Дорогая, милая, глубокочтимая Ольга Леонардовна! Не удивляйтесь, это я Шаров, Шаров Петруша. Сижу сейчас у себя в театре в Дюссельдорфе... Да вот я уже второй год как откололся от своих... Бросил русскую сцену и заделался немецким режиссером. Стал в Германии известностью. Меня любят, ценят даже не по заслугам. Я получаю очень большое жалованье и все же я так тоскую по «русскому», по русскому языку, что не сравним ни с каким другим. И вот когда я вспоминаю Ваш театр (не смею сказать наш, и мне это так больно), я вижу, как все ничтожно сравнительно с ним. Да и можно ли сравнивать. Здесь у немцев, а надо сказать, наш театр едва ли не лучший театр Германии, я понял, как я все же много взял от театра, от моих хождений по коридорам, от сидений на репетициях, от общения с Вами, от уборной Константина Сергеевича, где я провел столько вечеров, наблюдая за ним, как он гримируется, одевается... И эти, сравнительно небольшие знания оказались здесь богатством, откровением. Я все-таки сумел не раз открывать душу и заглянуть в нее немецким актерам. И за это я благодарен Ему и Вам, кто с ним». Так началась работа Шарова с иностранными актерами, которая затем продолжалась всю жизнь.

Общение с артистами МХАТ в 1920-е годы не ограничивалось перепиской. Шарову случалось видеться с ними, когда они приезжали в Европу на отдых. В открытке В.В.Лужскому из Баденвейлера О.Л.Книппер-Чехова писала: «Сидим под каштанами с Константином Сергеевичем и семейством, с Добужинским, Шаровым. Много вспоминаем, говорим».

В Дюссельдорфе Петру Федоровичу пришлось много работать над обычным для Шаушпильхауса репертуаром, который, как это принято в городских европейских театрах, надо было постоянно обновлять. За период с премьеры «Ревизора» 16 декабря 1927 года по 25 апреля 1931 года русский репертуар ограничивается спектаклями «На дне» (под названием «Nachtasyl», «Ночлежка», как у М.Рейнхардта) и «Квадратура круга» В.Катаева. Прочий список составляли пьесы менее известных писателей. Итого за два с половиной сезона — двадцать три постановки.

Очевидно, что это была обычная повседневная работа, причем нередко с рутинным репертуаром. Поэтому Шаров охотно принял в 1929 году приглашение из Италии от Татьяны Павловой, к тому времени уже известной там, благодаря ролям в русских пьесах и постановкам русской драматургии. До приезда в Италию Шарова Павлова осуществила постановки пьес «На дне» и «Фальшивая монета», а также «Бесприданницы» А.Н.Островского. В 1929 году актриса сосредоточилась на роли Катерины, поручив режиссуру Шарову. Спектакль имел большой успех, причем заслуженная доля успеха принадлежала Петру Федоровичу.

Кроме «Грозы» 1929 года, выделялись и другие постановки режиссера, осуществленные в труппе Т.Павловой: «На дне» (1931), «Женитьба» и «Ревизор» (1932). Замечены были и чеховские спектакли 1932–1934 годов, а также «Живой труп» (1934) и «Игрок» по роману Ф.М.Достоевского (1940). Успешным было и сотрудничество Шарова с одной из лучших итальянских трупп того времени — Мерлини-Чаленте. В итальянской «Энциклопедии театра» сообщается, что в 1930–1943 годах «Шаров создал ряд постановок, оставшихся образцами в истории итальянской сцены по заботе о цельности и вкусу к деталям, по яркой, живой интерпретации и точному ритму действия. Строгость системы Станиславского Шаров смягчал склонностью к выдумке и фантазии и незабываемыми уроками Мейерхольда и Вахтангова».

С 1936 года Петр Федорович преподавал декламацию в только что открытом экспериментальном Центре кинематографии. В 1938 году он получил итальянское гражданство и встал во главе созданного им в Риме «Театра Элизео». Первым спектаклем новой труппы была «Двенадцатая ночь» В.Шекспира. Как пишет автор монографии об этом театре М.Джаммуссо, в 1938 году в лексикон итальянцев, причастных к искусству театра, впервые вошло слово «режиссер»: «Петр Шаров, вобравший в себя лучшие плоды режиссуры того времени, знаток чеховской атмосферы тоски, сумел помочь итальянским актерам преодолеть провинциализм и усвоить азы современной театральной культуры».

В годы войны Шаров нашел приют в римском доме княгини Голицыной. Вернувшись на время к актерской профессии, во время съемок одного из фильмов в Вене он восстановил театральные связи в Нидерландах, завязавшиеся еще в конце 1920-х годах. В 1947 году первым его спектаклем на главной сцене Амстердама Штадтшаубург стал «Месяц в деревне». Затем последовали еще спектакли по русской классике, прежде всего, чеховские «Три сестры» (1949), повторенные затем в 1954 и в 1965 годах. В 1967 году в Роттердаме Шаров выпустил «Дядю Ваню» в театре «Шаубург». В годы работы в Нидерландах Шаров ставил в Гааге «Горе от ума», оперу «Евгений Онегин», в Амстердаме — «Женитьбу» Гоголя, чеховского «Иванова», «Село Степанчиково» по Достоевскому и много раз «Вишневый сад». В Амстердаме режиссер создал свою школу, где, среди прочих, давал уроки декламации и королеве Голландии Юлиане. В 1961 году королева удостоила его престижной награды «За вклад в театральное искусство».

В 1960 году Шаров смог, наконец, поехать в Новосибирск с частным визитом к брату. На обратном пути он задержался в Москве, чтобы посетить Музей МХАТ. Театральный сезон 1961–1962 годов: спектакль «На дне» в Австрии, в Инсбруке, «Дядя Ваня» в Линце, но режиссер хочет приехать в Венецию, чтобы посмотреть гастрольный спектакль Театра им. Е.Вахтангова «Живой труп». В 1962 году он работает в Антверпене над пьесой А.Н.Островского: «Ставлю “Мудреца”».

Шаров все время рвался в Москву, хотел попасть на юбилей К.С.Станиславского: «Мне так больно, что я не могу участвовать в 100-летии К.С. Лично я был так близок ему!!!» Он называл себя учеником Станиславского, будучи при этом предельно скромным и деликатным. В уже цитировавшемся письме к О.Л.Книппер-Чеховой 1928 года есть такие строки: «Теперь, когда я ушел из русского театра и отделился от “марки” М.Х.Т., я с чистой совестью, с клятвой могу сказать, что никогда я … не злоупотребил именем М.Х.Т… я всегда повторял... что мы лишь слабый отблеск того великого Солнца, которое продолжает светить из Москвы во все края Света». В то же время, как и другие представители русской театральной эмиграции, Шаров не мог не видеть, что за рубежом учение Станиславского часто преподносилось в упрощенной и искаженной форме: «Весь театральный мир изучает его систему, часто, или ничего не понимая, а еще чаще спекулируя его именем».

Виденные Шаровым на Западе постановки русской классики порой приводили его в ужас. Сам он работал без устали, ставя Островского, Гоголя, Чехова, Толстого, Горького в разных странах. В ноябре 1968 года в Центральном театре Рима с труппой Фоа-Феррари он поставил «Дядю Ваню», свой последний спектакль.

Скончался Петр Федорович Шаров 18 апреля 1969 года. Похоронен в Риме. Голландская королева Юлиана распорядилась соорудить памятник на его могиле от имени Нидерландов. Так и стоит на кладбище в Риме скульптура работы Мари Андриссен, изображающая последнюю сцену из «Трех сестер» его любимого Чехова. На могильной плите высечена надпись: «Большое сердце артиста и режиссера Петра Федоровича Шарова перестало биться в Риме 18 апреля 1969 года. Он родился в г. Перми 12 мая 1886. Был награжден орденом Оранж Нассау голландской королевой Юлианой».

В.Р.Зубова

Мы используем файлы Cookies. Это позволяет нам анализировать взаимодействие посетителей с сайтом и делать его лучше. Продолжая пользоваться сайтом, вы соглашаетесь с использованием файлов Cookies
Ок