5 декабря 2021 года — 160 лет со дня рождения Константина Алексеевича Коровина (05.01(23.11).1861, Москва, Российская империя – 11.09.1939, Париж, Франция), художника, театрального оформителя, педагога, писателя, одного из основоположников импрессионизма в русской живописи. Дед Константина Алексеевича — из московских купцов первой гильдии, старообрядец, был богатым человеком, держал извоз, распоряжался сотнями ямщиков. «Дед мой, Михаил Емельянович, был огромного роста, очень красивый, и ростом он был без малого сажень. И жил дед до 93 лет» (здесь и далее: [2]). Его сын, Алексей Михайлович, отец Константина, «тоже был высокого роста, очень красивый, всегда хорошо одетый. И я помню, панталоны на нем были в клетку и черный галстук высоко закрывал шею». Женился он на дворянке, Аполлинарии Ивановне Волковой, но в дворянское сословие не вошел, так как титулы передавались в Российской империи только по мужской линии. После смерти отца он продолжил его дело, но успехов в нем не добился. В эти времена в России уже начали активно строить железные дороги, спрос на ямщиков упал, значит, и доходы семьи тоже, она обеднела. «После смерти деда в доме на Рогожской улице все постепенно изменилось. Мало осталось ямщиков. Уже не было слышно вечером их песен, и конюшни опустели. <…> Уже прошла Николаевская железная дорога и окончена была до Троице-Сергия, а также построена была дорога и до Нижнего Новгорода. Так что ямщина была закончена». Пришлось продать богатый московский дом и переехать в подмосковные Мытищи, где Алексей Михайлович, имевший высшее образование (окончил университет), устроился учетчиком на фабрику, но тоже без успеха: семья едва сводила концы с концами. Зато Косте нравилось жить в деревне. «А как вышел на крыльцо, видишь большой синий лес. Блестят на солнце луга. Лес — Лосиный Остров, огромный. То есть так хорошо, как я никогда не видел. Вся Москва никуда не годится, такая красота…». Он днями гулял в лесу, пристрастился к охоте на уток и любил делать зарисовки самых красивых лесных уголков. Надо признать, что и дед, и отец, и мать любили живопись и неплохо рисовали сами, они также поощряли Сергея (старшего) и Константина (младшего) к занятиям живописью. Воспитанием детей в семье занималась мать. Она много рисовала акварелью и играла на арфе. «…Я любил смотреть, когда у матери моей на столе лежали коробочки с разными красками. Такие хорошенькие коробочки и печатные краски, разноцветные. И она, разводя их на тарелке, кистью рисовала в альбом такие хорошенькие картинки — зиму, море, такие, что я улетал куда-то в райские края. Отец мой тоже рисовал карандашом. “Очень хорошо”, говорили все — и Каменев, и Прянишников. Но мне больше нравилось, как рисовала мать».
Первым поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества Сергей, за ним последовал в 14 лет и Константин. Оба они вначале учились на архитектурном отделении, затем перешли на живописное. Преподавателями училища тогда были известные художники: В.Перов, Е.Сорокин, его брат П.Сорокин, И.Прянишников, В.Маковский, А.Саврасов и В.Поленов. Константин сблизился там с Левитаном, а его любимым учителем стал Саврасов, о нем он тепло всегда вспоминал.
В 1881 году в семье Коровиных произошла трагедия: Алексей Михайлович покончил жизнь самоубийством.
В 1882 году, после ухода Саврасова из училища, Коровин решил продолжить обучение живописи в Петербургской Академии художеств, но через три месяца, разочаровавшись в системе академического преподавания, вернулся в Москву. «...В этой чудной Академии дух искусства был так мне чужд: условность и серьезничанье по поводу несерьезного — работы каких-то театральных бутафорий».
Вернувшись в училище, он попал в класс Поленова, ставшего его любимым учителем. «...Поленов так заинтересовал школу и внес свежую струю в нее, как весной открывают окно душного помещения». В 1883 году художник создает произведение, которое с полным правом будет названо впоследствии «первой ласточкой» импрессионизма в России, «Портрет хористки». Именно Поленов знакомит Коровина с Саввой Мамонтовым, и Константин Алексеевич становится активным участником Абрамцевского кружка, где собрались лучшие художники, писатели, музыканты тех времен (1884). В Абрамцевском кружке он подружился с Федором Шаляпиным, Михаилом Врубелем, Валентином Серовым. Здесь началось и его сотрудничество с театром. Как театральный художник он делал декорации к постановкам Частной оперы Мамонтова к таким спектаклям, как «Аида» Верди, «Лакме» Делиба, «Кармен» Бизе, отмечая, что «искание гармонии цветов, колористические впечатления, краски и цвета — сами по себе дают высокое наслаждение зрителю театра...» Созданием декораций он будет заниматься в течение всей жизни. В царской России Коровин был главным декоратором Императорских театров: петербургских Александринки и Мариинского, Большого и Малого — в Москве. Увлечения русским народным творчеством и фольклором, свойственные «мамонтовцам», сказались на его полотнах, в частности, «Северная идиллия» (1886), и на декорациях для пьесы А.Островского «Снегурочка» — «домашнего спектакля у Мамонтова».
В 1888 году Коровин вместе с Мамонтовым путешествовал по Европе, а в конце 1892 года он уехал один во Францию, где провел почти год, внимательно изучая современное французское искусство. Еще находясь на родине, он записал: «Чувствовать красоту краски, света — вот в чем художество выражается немного, но правдиво; верно брать, наслаждаться свободно; отношения тонов. Тона, тона правдивей и трезвей! Они — содержание. Надо сюжет искать для тона. <…> Творчество в смысле импрессионизма».
Вскоре по приезде в Россию Коровин вместе с Серовым стал готовиться к путешествию на Север. Благодаря кошельку Мамонтова, они побывали в Архангельске, Мурманске, на Новой Земле и на побережьях Северной Двины, заезжали в Норвегию и Швецию. Север буквально очаровал Коровина. В Крыму художник тоже впервые побывал со своим благодетелем, всей душой полюбил его и часто потом туда приезжал, особенно в Гурзуф.
Во второй половине 1890-х годов Коровин работал в разных областях искусства. Он писал много декораций для Частной оперы. Причем в этот период он сблизился с Федором Шаляпиным. Для Шаляпина он сделал костюм Ивана Грозного, в котором тот выступал в опере Римского-Корсакова «Псковитянка». Его привлекало также оформление спектаклей со сказочным сюжетом. Сказка давала простор для фантазии мастера. «Краски могут быть праздником глаза, как музыка — праздник слуха души. Глаза говорят вашей душе радость, наслаждение, краски, аккорды цветов, форм. Вот эту-то задачу я и поставил себе в декоративной живописи театра, балета и оперы». Одновременно продолжалась деятельность Коровина-станковиста.
В 1897 году он женился на Анне Фидлер, хористке из Частной оперы Мамонтова незадолго до рождения их второго сына Алексея. Вскоре после этого купил имение в Охотино Владимирской губернии, — место, которое в эмиграции будет вспоминать как потерянный рай. Первый ребенок Коровина умер младенцем. Художник винил себя в его смерти, потому что не сумел обеспечить достаточный уход. Поэтому его отношение ко второму сыну можно назвать гипертрофированным, на него он изливал всю нерастраченную нежность, словно стараясь компенсировать то, что недодал первому, рано ушедшему ребенку. Увы, второго сына тоже постигла беда. В 16 лет он попал под трамвай и стал калекой. Семейная жизнь Коровиных складывалась непросто, по рассказам современников. Анна не разделяла взгляды мужа, не интересовалась его творчеством и не была ему поддержкой. Кроме того, она сильно болела, страдала грудной жабой, надо было лечить и жену, и сына, обеспечивать их содержание и уход за ними. А в глазах окружающих, даже близких ему людей, он был беззаботным бонвиваном, которому все в жизни давалось легко, и которого жизнь всегда радовала. Но Коровин считал, что призвание художника — нести людям ощущение счастья и радости, не пускать в свое творчество минор. «Красота и радость жизни. Передача этой радости и есть суть картины, куски моего холста, моего я... У меня нет направления и нет моды — нет ни импрессионизма, ни кубизма, никакого изма. Это я, это мое пение за жизнь, за радость — это язычество. Оттого-то я люблю... искусство, дружбу, солнце, реку, цветы, смех, траву, природу, дорогу, цвет…»
Для Всемирной выставки в Париже в 1900 году Коровин при участии архитектора Ильи Бондаренко создал Кустарный отдел Русского павильона, так называемую «Русскую деревню», и выполнил с помощью Николая Клодта тридцать панно для павильонов Сибири, Крайнего Севера и Средней Азии. Работы для Парижской выставки принесли ему невиданный успех. Он стал кавалером ордена Почетного легиона, получил две золотые медали и несколько серебряных. Его «Испанок», экспонировавшихся в Художественном отделе Русского раздела выставки, захотел приобрести директор Люксембургского музея.
В следующем году вместе с Серовым они начали преподавательскую деятельность в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Коровин был и частым участником выставок передвижников, «мирискусников», Союза русских художников. В 1905 году его избирают академиком.
В любимом им Гурзуфе Константин Алексеевич построил по своему проекту двухэтажную дачу на месте бывшей харчевни. Она своими четкими геометрическими формами говорила, что в архитектуре наступила эпоха конструктивизма. На протяжении 1910–1916 годов он подолгу жил на гурзуфской даче, особенно после несчастья с сыном. Здесь художник много и плодотворно работал. Дача называлась «Саламбо» (ныне Дом творчества художников им. К.А.Коровина). Назвал он ее так в память об удачно оконченной работе над декорациями к балету А.Арендса «Саламбо» по одноименному роману Г.Флобера. На ней бывали И.Репин, В.Суриков, А.Горький, А.Куприн, Д Мамин-Сибиряк и Ф.Шаляпин. Хозяин же ее писал розы, которые были видны из окон дачи, на фоне моря.
Вернувшись в строй, он был избран в апреле 1917 года в состав Художественного совещания при комиссаре Временного правительства над бывшим Министерством императорского двора, а в 1918 году начал работу в отделе пластических искусств Комиссии по охране памятников искусства и старины при Совете рабочих и крестьянских депутатов, одновременно став членом Коллегии художников театра.
На базе Строгановского художественного училища и Московского училища живописи, ваяния и зодчества были созданы московские Свободные художественные мастерские. Коровин был избран на должность руководителя мастерской на даче «Чайка». Однако со стороны «левых» художников он подвергался жестоким нападкам как представитель буржуазного искусства. Особенно усердствовали Владимир Маяковский и Давид Штеренберг. И в конце 1919 года, ссылаясь на болезнь сердца, мастер отказался от преподавания.
Лишения, нужда, свои болезни и болезни сына и жены, а также постоянные притеснения вынудили его в конце 1922 года под предлогом устройства персональной выставки выехать за границу. Обосновался он в Париже и за шестнадцать лет жизни во французской столице оформил ряд спектаклей в различных театрах, среди которых «Дон-Кихот» Л.Минкуса для труппы Анны Павловой (1925), оперы «Севильский цирюльник» Дж. Россини (1926), «Снегурочка» Н.Римского-Корсакова и «Князь Игорь» А.Бородина для Русской частной оперы М.Кузнецовой-Массне (1929–1930). Часто устраивал свои персональные выставки в парижских галереях Bernheim-Jeune (1925), Kolbert (1929), К.Granoff (1932). Участвовал и в групповых выставках русского искусства в парижских галереях Bernheim-Jeune (1927), La Renaissance (1932, 1934), в зале Yteb (1932) и других залах. Член Союза русских художников во Франции. Однако его работы продавались плохо и дешево. Другие направления были модны в Париже. Тогда же Коровин начал писать воспоминания, они публиковались в русской эмигрантской прессе: в журнале «Иллюстрированная Россия», газетах «Возрождение», «Россия и славянство», «Сегодня» (Рига) и других изданиях, но доходы давали совсем крошечные. Несмотря на то, что в последние годы художник сильно нуждался, он все же жертвовал свои картины в пользу русских писателей и журналистов, адвокатов, музыкантов и бедных студентов. С 1931 по 1939 год регулярно передавал свои картины для благотворительных лотерей Московского землячества.
11 сентября 1939 года Константин Алексеевич Коровин внезапно скончался на одной из улиц Парижа от сердечного приступа. Похоронен был на Бийанкурском кладбище. В марте 1950 года его прах перезахоронили на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Последнее его полотно — «Автопортрет» — было написано в 1938 году. В год смерти художника в Париже вышла его книга «Шаляпин. Встречи и совместная жизнь» (1939). Его мемуары «Константин Коровин вспоминает…» были опубликованы в Ленинграде (1971) и в Москве (1990).
См. публикации К.А.Коровина в каталоге библиотеки ДРЗ. https://elibrary.domrz.ru/absopac/app/webroot/index.php?url=/auteurs/view/11945/source:default
Источники:
1. Коровин К.А. «То было давно… там… в России…»: Воспоминания, рассказы, письма: В 2-х кн. / Сост., вступ. ст. Т.С.Ермолаевой, прим. Т.С.Ермолаевой и Т.В.Есиной. 4-е изд. М.: Русский путь, 2016.
2. Константин Коровин вспоминает… // Сост. И.С.Зильберштейн, В.А.Самков. М.: Изобразительное искусство, 1990.
В.Р.Зубова