24 апреля 2023 года — 90 лет со дня рождения Игоря Александровича Автамонова (24(11).04.1913, Севастополь, Российская империя – 26.04.1995, Лос-Анджелес, США), инженера-конструктора, поэта, прозаика, общественного и церковного деятеля. Из семьи капитана I ранга, служившего на Черноморском флоте. При уходе флота из Севастополя в конце Гражданской войны отцу удалось вывезти с собой и семью. Сначала Автамоновы попали в Бизерту, куда были отправлены все русские корабли, ушедшие из России, а оттуда они переехали в Королевство СХС, обосновались в Сремских Карловцах, где находился штаб генерала П.Н.Врангеля. В Белграде, где проживало больше всего русских, уже в октябре 1920 года была открыта Первая русско-сербская гимназия, основателем и первым директором которой был В.Д.Плетнев. Именно в эту гимназию в 1923 году и поступил в первый класс Игорь Автамонов.
В 1924 году по приказу генерала Врангеля был создан Русский общевоинский союз (РОВС), он объединил около 30000 воинов и в известном смысле был хранителем русской государственности, находясь рядом с Синодом Русской православной церкви. В 1926 году Врангель переехал в Брюссель, а после его смерти в 1928 году штаб был переведен генералом Кутеповым, ставшим председателем РОВСа, в Париж, куда последовал и отец Игоря Автамонова. Он поступил на работу на автомобильный завод «Рено», оставаясь, как прежде, при штабе РОВСа, в отделе контрразведки, однако через некоторое время был убит при невыясненных обстоятельствах. А Игорь, оставшись в Белграде с матерью, в 1924 году перешел из гимназии в Крымский кадетский корпус (с 1929 года он назывался Первый русский великого князя Константина Константиновича кадетский корпус), находящийся в Белой Церкви, который окончил в 1931 году.
Как отмечали его друзья, он «характер имел мягкий при наличии упрямства». Любил он литературу, особенно историческую. Получив среднее образование, Автамонов поступил в Морскую академию Югославского флота, но оказалось, что он «не имел гражданства», поэтому пришлось ему уйти в Белградский университет на машиностроительное отделение технического факультета. В 1939 году Игорь Александрович стал дипломированным инженером, причем не только машиностроителем, но и авиастроителем, так как прослушал дополнительный курс по авиастроительной программе. А увлекаться авиацией Игорь начал еще в студенческие годы, ведь он состоял в обществе «Русский сокол» в Белграде и был членом его правления. Тогда же Автамонов основал и вплоть до войны вел сокольскую группу летчиков-планеристов. Он сам много летал и учил летать других на приобретенных и построенных группой планерах-парителях (безмоторных). Их занятия приветствовал И.Сикорский, когда посещал Белград.
Со всех сторон простор — внизу, вверху и сбоку,
Причудливо висят миражем тучи вкруг,
Под нами кочки гор, мазком зеленым луг,
Среди полей, змеясь, река бежит к востоку...
И жадный ищет взгляд... И все доступно оку...
Мы ползали вчера, как по навозу жук,
Но вот упорством дум, усильями наук,
Мечты воплощены и мы летим высоко!
Послушен самолет движеньям смелых рук;
Пронзает облака, как землю резал плуг…
Под нами улицы, размеченные в строку...
Средь дыма город там — распластанный паук!
А наши два крыла раскинулись широко,
И с неба шлем земле победный мощный звук!
В 1939 году Игорь Александрович женился на Ирине Николаевне Вергелес, ставшей его верной спутницей по жизни. До женитьбы он уже работал инженером на югославской авиастроительной фирме «Икарус». После окончания войны они с женой переместились в американскую зону оккупации Германии. Находясь в лагерях перемещенных лиц в Баварии, издали свою первую книгу «Рассказы… поэмы… сатиры… стихи…» (Аугсбург: Тип. Д.Сажнина, 1947).
Переехав в конце 1947 года в США и получив американское гражданство, Автамонов устроился инженером-конструктором в крупную авиационную фирму «Норт Америкэн Авиэйшн» (North American Aviation), позже известную как «Рокуэлл Интернэшнл» (Rockwell International). Здесь он создавал сложные конструкции электромеханических подсистем управления для боевых и экспериментальных самолетов того времени (Р-100, Р-107, Х-15, В-1 и космического челнока Shuttle). В этой фирме он с некоторым перерывом прослужил более 25 лет, до своего ухода на пенсию.
Как русский патриот он участвовал во всех мероприятиях русской общины Лос-Анджелеса. Ни одно из них, посвященных знаменательным датам русской эмиграции — Дню непримиримости и скорби или Дню русской культуры, еще в 1970-е и 1980-е годы собиравших полный зал, не проходило без его участия. Он основал и председательствовал долгие годы в местном отделе Конгресса русских американцев (КРА), также председательствовал свой срок и в Русском инженерном кружке, был членом-соревнователем Кают-компании, многолетним членом общества «Русский сокол». Возглавлял Игорь Александрович и Лос-Анджелесский отдел Общекадетского объединения, деятельно участвуя в работе кадетских съездов, включая и последний — в 1994 году.
С благодарностью он говорил о членах Кружка русских поэтов в Нью-Йорке, кому читал свои стихи, с кем обсуждал творчество других, спорил, получая наслаждение от общения с талантливыми людьми. Собирались они обычно в частных домах, где можно было встретить поэтесс Елену Антонову, Гизелу Лахман, Киру Славину, поэтов Александра Биска, Николая Алла, Бориса Филиппова, Ивана Елагина, Николая Кудашева, Лидию Алексееву, Нонну Белавину... Большая группа русских поэтов жила в ту пору и в Сан-Франциско, объединившись в кружок «Литературные встречи» под руководством Вл.Дордополо. Группа издавала свой альманах. В занятиях кружка участвовал и Игорь Автамонов — наряду с известными в русском зарубежье поэтами Александром Жернаковым-Николаевым, Ольгой Капустиной, Кирой Лонхиадис, Ольгой Скопченко, Людмилой Стоцкой, Михаилом Залесским, Владимиром Измайловым...
«Прямой, чрезвычайно талантливый и работоспособный, он обладал и даром оратора, умеющего убедить окружающих в необходимости собраться с силами и осуществить то или иное начинание» (из некролога, [2]). Так, например, была им основана корпорация «Наш храм», давшая возможность приобрести и перестроить в русском православном стиле большой храм Покрова Божией Матери в Лос-Анджелесе, прихожанином которого он был более 30 лет. Уже болея, Автамонов с супругой проделали колоссальную работу по облицовке золотом главного купола храма, который и теперь ярко сияет среди окружающих его бесцветных построек.
Кроме того, Игорь Александрович имел писательский дар и талант поэта. Еще при его жизни вышли из печати сборник рассказов «По дорогам» (1973), сборник стихов «Грозди» (1977) и две исторические поэмы, выдержавшие несколько изданий. Первая — «Рогнеда» (1970). Газета «Русская жизнь», выходившая в Сан-Франциско, отмечала в 1971 году, что в поэме о Рогнеде все радует глаз! Все продумано, все выдержано в старославянском духе. И автор, и художник проделали большую работу, отдельные главы можно с успехом читать на празднованиях Дня русской культуры, на вечерах и в школах на выпускных праздниках... Отчасти и за эти труды Игорь Александрович удостоился личных грамот и благословения иконой первоиерархов Русской православной церкви заграницей (РПЦЗ) митрополита Филарета и митрополита Виталия.
Обложки и рисунки к «Рогнеде» И.А.Автамонова выполнены художником Константином Константиновичем Кузнецовым (1895–1980). О нем следует сказать несколько слов. Участник Первой мировой и Гражданской войн, на юге России вступил в Добровольческую армию. В конце 1920 года Кузнецов эвакуировался вместе с ее частями из Крыма в Королевство СХС и некоторое время проживал в городе Панчево близ Белграда, где посещал курсы живописи и рисования. Занимался Кузнецов также книжной графикой, создавал карикатуры и плакаты. Осенью 1944 года он бежит из Югославии и попадает в лагерь для перемещенных лиц в Австрии, в конце 1946 года оказывается в Мюнхене. Здесь пытается зарабатывать на жизнь как художник: иллюстрирует книги, оформляет обложки и рисует карикатуры для юмористического журнала «Петрушка». К 33-й годовщине 1-го Кубанского похода К.К.Кузнецов совместно с генералом П.И.Глазенапом составляет, рисует и издает прекрасный очерк-альбом «Ледяной поход» с маркой, на которой изображен генерал Лавр Корнилов (1949). Потом опять был переезд, на этот раз в США, где он продолжает рисовать, но уже не комиксы, а иллюстрации, картины, открытки и иконы, а также акварели на русские темы для рождественских открыток и календарей у нью-йоркского издателя Мартьянова. Сотрудничал с киностудией Cathedral Films, для которой нарисовал около 1500 иллюстраций на христианские темы. Его картины и иконы ныне хранятся в музеях Белграда, в Музее русской культуры в Сан-Франциско и в частных коллекциях. Р.В.Полчанинов, известный знаток и коллекционер послевоенного (после 1945 года) русского зарубежья называл художника Константина Константиновича Кузнецова лучшим иллюстратором.
Вторая поэма Автамонова называется «Владимир Мономах и Гита Гарольдовна» (1988) и является продолжением поэмы «Рогнеда», охватывающим период с 1073 по 1125 год, до смерти Владимира. Она оформлена тремя художниками: К.К.Кузнецовым, Тиной Росс и В.С.Тереховым.
Немного истории. Княгиня Ольга (около 890–969), узнав о связи сына Святослава с рабыней Малушей (Малкой), в гневе отослала ее от себя. В изгнании и родился тот самый великий князь Владимир Святославович Красное Солнышко (около 960–1015), при котором крестилась Русь. После смерти Ольги Святослав вернулся в свою резиденцию в болгарском Переяславце. В Киеве стал княжить Ярополк Святославович, а в древлянской земле — Олег Святославович. Сыну рабыни не дали ничего. Новгород, оставшийся без князя, направил послов со словами: «Не дадите нам князя, сами найдем». Святослав ответил, что ему некого посылать княжить, а Ярополк и Олег «отперлись». Тогда Добрыня подучил новгородцев просить о своем племяннике Владимире. «Возьмите», — был ответ. Так юный Владимир, которому на ту пору было 13 лет, стал князем новгородским. Вскоре Святослав умер, а Олег Святославович погиб, враждуя с братом Ярополком. Владимир, испугавшись участи брата, бежал за море и возвратился оттуда с варягами. В это время в Полоцке «держал власть» князь Рогволод, имевший дочь Рогнеду (около 960 – около 1000). Полоцкое княжество в те времена было центром земель, которые перекрывали практически весь древнейший путь «из варяг в греки», а, следовательно, князь обладал серьезными доходами, был влиятельным и могущественным. И братья решили заручиться сильным союзником, оба посватались за полоцкую княжну. Хорошо понимая разницу между законнорожденным наследником и сыном рабыни, княжна произнесла роковые слова: «Не хочу я за робчича (сына рабыни. — В.З.), за Ярополка хочу» (по другим данным, «не хочу розути робичича», — по славянскому обычаю супруга разувала мужа). Рогнеду готовили вести за Ярополка, когда обиженный за себя, мать и дядю Добрыню (который, согласно мнению историков, и руководил всеми действиями молодого князя) Владимир с войском из варягов, новгородцев, чуди и кривичей захватил Полоцк, убил родителей Рогнеды и сделал ее своей третьей женой (а всего у него было их то ли шесть, то ли семь одновременно и 800 наложниц). На этом он не остановился, а пошел на Киев и, захватив его, сделался полновластным правителем. Гордая Рогнеда, потерявшая родню и землю, смириться не могла. Она боялась, что первенец Владимира, ее сын Изяслав, также будет нелюбим отцом. Когда Владимир пришел к ней и заснул, она попыталась убить его, но князь проснулся и схватил ее за руку. «Горько уже мне стало, — сказала тогда Рогнеда, — отца моего ты убил, и землю его полонил из-за меня, а теперь — не любишь меня и младенца моего». Князь, не раздумывая, велел супруге одеться во все княжеское одеяние, как в день свадьбы, и ждать смерти. Рогнеда привела сына, дала Владимиру в руки меч, но Владимир не смог убить мать в присутствии дитя. Тогда он пошел к боярам и спросил, что же делать? — «Отдать Рогнеде ее землю и отправить ее туда с сыном». Владимир Полоцкой земли не отдал, но построил город, названный им Изяславлем, и подарил его нелюбимой жене. Князья полоцкой ветви Рюриковичей считали себя Рогволодовыми внуками. От князя Изяслава, получившего прозвище «книжник», берет начало собственная княжеская династия на Полотчине. Изяслав ратные дела не жаловал, зато активно занимался просвещением. После того как Владимир Святославович принял христианство и женился на византийской принцессе Анне, которая стала его единственной женой, он предложил Рогнеде выбрать мужа из его вельмож. На это она ответила: «Или ты один хочешь царство земное и небесное воспринять, а мне мало того, что этого временного царства не дал, но и будущего не хочешь дать? ...Не хочу быть рабою ни земному царю, ни князю, но хочу уневеститися Христу и приму ангельский образ». По некоторым данным, Рогнеда постриглась в монашество под именем Анастасии и умерла около 1000 года. Место ее захоронения неизвестно.
Второй прославленный сын Рогнеды и Владимира — Ярослав Мудрый (около 978–1054), князь ростовский, новгородский, великий князь киевский, был составителем свода законов «Русская правда», отцом, дедом и дядей многих правителей Европы. Одним из его внуков стал Владимир Всеволодович Мономах (1053–1125), князь смоленский, черниговский, переяславский, великий князь киевский. В период его правления установился относительный мир, усобицы между князьями прекратились, половцы присмирели. Летопись называет его «братолюбцем, нищелюбцем и добрым страдальцем за Русскую землю». Он известен также тем, что дополнил «Русскую правду» новыми постановлениями. Первой его женой стала Гита Уэссекская (около 1053–1098 или 1107), английская принцесса. Когда последний правивший англосаксонский король Гарольд II погиб в битве при Гастингсе (1066), принцесса с братьями бежала во Фландрию, а затем в Данию. Здесь она поселилась у своего дяди, короля Свена Эстридсена. Он и выдал ее замуж за русского князя. Гита родила наследника, Мстислава (в западных источниках — Гарольда) Великого, и по некоторым данным, была матерью Юрия Долгорукого. Всего же она родила Мономаху двенадцать детей.
Образы Рогнеды и Гиты Уэссекской и легли в основу поэм Игоря Александровича Автамонова «Рогнеда» и «Владимир Мономах и Гита Гарольдовна», последняя печаталась по благословению епископа Илариона Манхэттенского, председателя Комитета русской православной молодежи за границей.
Икона
Старинное письмо, изогнута доска,
От тяжести веков святые темнолики,
В померкнувших глазах страданье и тоска,
Царапины в углу, внизу подтеков блики...
В гостиной на стене, средь разной мишуры,
Фигурок и картин, над зевом граммофона,
Без ризы и лампад, как гость другой поры,
По модной прихоти повешена икона.
Веками перед ней с раскаяньем, с мольбой,
С покорностью в глазах, с надеждой, с упованьем
Крестились истово гонимые судьбой,
Скрепляя шепот свой трепещущим лобзаньем.
Пред ней молилась мать за трех своих сынов,
Ушедших на врага, — на брань отчизна звала...
И сын пришел назад... Один на шесть дворов.
И кланялась ей мать и громко причитала.
Пред ней стоял старик. Застыв, смотрел в упор.
Молитвы горький вопль из глаз лился без звуков.
Вернулся с ярмарки? — полусгоревший двор:
Жесток набег татар — ни дочерей, ни внуков.
Ненужной стала жизнь. Задут внезапно свет.
И, глядя на святых, молился он часами
За тех, кто светом был, кого, быть может, нет...
К зиме вернулся внук, отбитый казаками.
Отчаянье и скорбь несли веками к ней.
От просьб настойчивых доска пошла сгибаться.
О злодеяниях шептали правду ей;
И тени на святых вдруг начали сгущаться...
Молящимся она не раз дала в ответ
Утеху в горестях и силу для терпенья.
Кто знает, сколько раз избавила от бед?
Крепила дух людской, рождала облегченья.
Свидетель панихид, молебнов и крестин...
А вы смогли легко, как дань дурному тону,
Средь этой мишуры, фигурок и картин
Повесить, как курьез, старинную икону?
Кумир толпы
Сонет
Стоял кумир толпы, кричащей возбужденно,
Он ловок, смел, красив, совсем античный бог!
Напротив бык, хрипя, копытом скреб песок,
Он ринуться готов, рога навел наклонно...
Желанный миг настал, все смолкло напряженно...
Бросок!.. И вот вонзен без промаха клинок,
Одежды у бедра оторван рогом клок!
Довольная толпа взревела исступленно!
Неделанный восторг! Экстаз! Какая сцена!
Вскочили на ноги! Ликует вся арена!
Обрывок пояса быку украсил рог!!
А бык, упав, дрожит, покрыла морду пена ...
Герой еще стоит, рукой сжимая бок,
И тонкой струйкой кровь бежит в песок с колена...
Скончался Игорь Александрович Автамонов 26 апреля 1995 года в Лос-Анджелесе.
Я вернусь...
Мы погружались днем, а уходили ночью.
Из труб, наверно, шел тяжелый черный дым.
А утром с палубы мы видели воочью,
Как медленно тонул за горизонтом Крым.
Вокруг крестили даль, стоял и плач, и шепот.
Но с родиной тогда я не прощался, нет.
И позже лишь во мне вставал обиды ропот,
Я верил, что вернусь, хоть через много лет.
И верю я теперь, быть может, лишь душою,
Вернусь на родину, в Россию, в нашу Русь,
Молитвой, книгами я мост туда построю,
Любовью к родине в Россию я вернусь.
См. публикации И.А.Автамонова в каталоге библиотеки ДРЗ.
Источники:
2. Тизенгаузен Д.Б., Сергеевский А.Б. Игорь Александрович Автамонов // Кадетская перекличка (Нью-Йорк). 1995. № 57. С. 154.
В.Р.Зубова