…Желание мое и попечение… в том, чтобы не погибло
и не ушло в историю правильное иконописание...
(Из письма П.М.Софроновa
княгине Н.Г.Яшвиль от 12 января 1932 г.)
16 мая 2023 года — 50 лет со дня кончины Пимена Максимовича Софронова (04.09(27.08).1898, Тихотка (эст. Тихеда) Тартуского уезда, Лифляндская губерния, Российская империя – 16.05.1973, Милвилл, штат Нью-Джерси, США), величайшего иконописца ХХ века, реставратора, преподавателя, коллекционера. Из крестьян староверов-беспоповцев федосеевского согласия, бежавших в начале XVIII века на окраину Российской империи, в Причудье. Устроились они здесь необычным для местных жителей образом, выстраивая свои дома в длинные километровые деревни-улицы. Занимались староверы крестьянским трудом, рыбачили и молились, стараясь хранить отеческую веру и культуру. Тихотка того времени состояла всего из одной улицы, длиной около километра, с домами по двум сторонам. Но была там школа из кирпича и, конечно, моленная — центр духовной жизни староверов, проживавших в Причудье. Отец Пимена, Максим Михайлович, владел тремя гектарами земли, занимался огородничеством, извозом и рыболовством. Мать, Пелагея Ивановна (урожденная Козлова), — из семьи рыбака с острова Пийрисаар. У Софроновых, кроме Пимена, было еще пять дочерей и сын Владимир.
В четыре года малыш лишился отца: в коварных водах Чудского озера рыбаки гибли часто… А когда он подрос и стал ходить в школу, у него обнаружился талант к рисованию. Поэтому двенадцатилетнего подростка Пимена мать отдала в учение иконописцу Гавриилу Евфимовичу Фролову. И на протяжении 16 лет Пимен был не только его соратником, но и духовным сыном и наследником известного иконописца и духовного писателя. У него юный Софронов постигал тайны старинного иконописного мастерства и приготовления красок на яичном желтке. Рядом с учителем-изографом он творчески возрастал и мужал.
Гавриил Евфимович был без преувеличения замечательным делателем и хранителем культуры староверов. Тот колоссальный вклад в сохранение древних церковных традиций Святой Руси, который внесли и до последнего времени приумножали лучшие представители старообрядчества, нельзя отрицать. Безусловной заслугой Фролова было воссоздание старинной и подлинно русской христианской культуры, корнями уходящей в седую древность Святой Руси. В атмосфере старообрядческой культуры расцветало не только церковное искусство, но и светское. Ведь Савва Мамонтов, Павел Третьяков, Савва Морозов, Константин Станиславский-Алексеев, да и многие другие представители Серебряного века были выходцами из старообрядческой среды.
Несколько поколений из деревни Рая (Раюши) учились у Фролова крюковому знаменному пению, которого он был большим знатоком. А ведь по сути своей икона и церковное пение связаны как различные виды литургического искусства. В тихом и скромном быте причудского люда, в атмосфере старорусских традиций, хранимых в далекой эстонской земле, рос и креп дивный талант русского Пимена Софронова. Здесь, стоя рядом со своим наставником, повторяя за ним слова молитв и проникаясь духовной премудростью, он погружался в таинство создания иконы, невидимо и реально соединяющей мир небесный и земной. Эта непростая наука определила все пути его жизни.
Гавриил Евфимович любил и ценил своего ученика. Он доверил ему писать иконы в любимом Раюшском храме, посвящая в тайны реставрации древних образов. Через некоторое время Софронов стал помощником Фролова и даже возглавил иконописный класс. В шестнадцать лет он писал иконы уже самостоятельно. К несчастью, чудный деревянный храм в 1944 году сгорел… Но пожар пощадил внутреннее убранство, и почти все иконы чудом удалось спасти от огня.
Кроме иконописи, Пимен Максимович интересовался также основами староверия. В Раюшах была собрана хорошая библиотека, в ней были представлены и редкие издания. Конечно, молодой Софронов часто там просиживал. Известно также, что Пимен имел приятный голос и пел на клиросе, познав искусство древнего знаменного распева.
А тем временем приближались грозовые дни русской смуты. Первая мировая война ведь закончилась для России плачевно. Тем не менее, Фролов вместе со своим любимым учеником уезжают в Россию, чтобы помочь староверческим общинам реставрировать старинные иконы. Возможно, они бы и остались, но вспыхнувшая Гражданская война вернула их в Прибалтику. Эстония и Латвия, бывшие окраины Российской империи, оказались за границей нового, безбожного государства. Сюда бежала и русская интеллигенция, страшась нового жизнеустройства родины. В Риге, Тарту, Ревеле, Вильнюсе ключом забила культурная жизнь, возникали то и дело разнообразные кружки и общества.
Молодому Софронову по возвращении пришлось даже послужить некоторое время в только-только созданной эстонской армии, затем потрудиться рабочим, а уже потом вернуться к любимому делу — написанию святых образов. Как правило, писал иконы он днем, а вечером и даже ночью читал классическую русскую литературу, стремясь пополнить те малые знания, которые получил в школе.
В 1927 году из Праги в Ригу приезжает известный деятель русской и церковной культуры староверия И.Н.Заволоко, через переписку познакомившийся с Фроловым, чья известность далеко ушла от границ прибалтийских государств. В этот период Фролов со своим учеником трудился над реставрацией и написанием икон в латвийском городке Режице. Заволоко приглашал приехать в Ригу самого Фролова и возглавить там иконописную школу, заодно и помочь с реставрацией икон, но тот отказался из-за ухудшившегося здоровья.
А в 1928 году в Ригу вместо своего учителя переезжает молодой Софронов. Отсюда начинается его долгий творческий путь, и вместе с ним долгая эмигрантская дорога до самой смерти. В Риге Софронов становится во главе мастерской иконописи при Кружке ревнителей русской старины, где занимается иконописью, реставрацией икон, обучая учеников и художников искусству византийской и древнерусской церковной живописи. Уже в 1929 году здесь была организована выставка, на которой всеобщим вниманием пользовался его «Деисус» и большая икона «Нерукотворный Образ». Курсы иконописи были открыты не только для старообрядцев, но и для всех желающих. Их посещали художники Ю.Г.Рыковский, Е.Е.Климов, юрист, профессор В.И.Синайский, В.А.Зандер, иконописец Т.В.Косинская и другие. Евгений Климов вспоминал, что они собирались на квартире В.М.Тихоницкого, где занимались раз в неделю и знакомились с техникой приготовления доски, наклейки паволоки, наложения клеевого грунта, нанесения рисунка на грунт, составления яичных красок, прокладки основных цветов, прописи ликов, золочения и всего прочего. А сам Пимен Максимович обладал «уверенной рукой и проводил безупречно прямые линии без помощи линейки, он отлично знал всю технику живописи».
Известность молодого иконописца возрастает, и в 1931 году Софронов переезжает в Париж по приглашению общества «Икона», которое возглавил старообрядец В.П.Рябушинский. Оно было создано русскими эмигрантами для развития и пропаганды русского церковного искусства в Европе, благодаря которым русское Православие в сознании европейцев вышло за границы этноконфессии и стало формирующим фактором духовной, интеллектуальной и культурной жизни Западной Европы. Учитывая тот факт, что во главе этого объединения встал такой замечательный деятель, как В.П.Рябушинский, и приглашение, и согласие Пимена Софронова на поездку в Париж выглядят вполне естественно. Ведь недаром в одном из выступлений Рябушинский отмечал, что, «если когда-нибудь вся Россия покроется дворцами, а икон в них все-таки не будет, то это конец русской культуры; и обратно: если не будет дворцов, а лишь хижины и даже логовища вроде звериных, а в них будут висеть иконы и лампады светиться перед ними, то не нужно нам плакать: жива еще русская культура». Будучи активным сотрудником Общества, Софронов вместе с учениками принимает участие в выставках, в частности, в работе Международного конгресса изографов.
Здесь же, в Париже, в 1931 году Софронов составляет книгу — методическое пособие по древней иконописи, посвященную Г.Е.Фролову. Книга получила название «Целебник», так как, по мысли автора, верующий, молясь, через икону обращается к святому, веря, что угодник Божий поможет ему преодолеть хворь или другие житейские невзгоды. Поэтому в книге, выпущенной малым тиражом, помимо правил написания икон, содержится целый список святых, к которым следует обращаться в нуждах или в болезнях.
Его участие в выставочной деятельности, конечно же, способствовало известности иконописца. И вскоре он получает приглашение от бельгийских монахов-бенедиктинцев с просьбой научить их древнему искусству православной иконописи. Пимен Софронов его принимает и приезжает в знаменитый ныне монастырь восточного обряда в Аме-Шеветонь в Бельгии, где учит церковной живописи католических монахов и создает икону «Матерь Божия», ставшую известной благодаря художественным открыткам, выпущенным в Бельгии.
Однако он долго в монастыре не задерживается, а переезжает в Прагу, еще одно место в Европе, где собирается научный цвет русской эмиграции. Возможно, известную роль в этом выборе сыграло и то, что пражский Карлов университет закончил И.Н.Заволоко, его учитель и наставник. В Праге учениками знаменитого историка церковного искусства Н.П.Кондакова был основан семинарий его имени (переименованный в 1931 году в Археологический институт им. Н.П.Кондакова), при котором были открыты курсы иконописи под руководством Софронова. Историк Николай Андреев, работавший в это время в институте, вспоминал, что Софронову было тогда лет тридцать, одевался он очень по-русски — поддевки, расписные рубашки-косоворотки, «и был ультрарусский человек очень чистой души».
В 1933 году король Югославии Александр I пригласил Пимена Максимовича расписать фресками стены дворцовой церкви в Белграде. Однако к работе из-за интриг и зависти местных художников Софронов так и не приступил. Он отказался от заказа, но организовал по благословлению патриарха Варнавы школу-мастерскую, которой руководил на протяжении трех лет. Годы, проведенные в Югославии, были весьма насыщенными. По признанию самого иконописца, созерцание фресок в Сербии и Черногории оказало большое влияние на совершенствование его иконописного мастерства. В это время Софронов женился на сербке и некоторое время проживал там, расписывая со своими учениками местные церкви.
В 1934 году общество «Икона» вновь приглашает Софронова для открытия иконописной школы в Париже. Зимой 1935 года он руководит трехмесячными курсами иконописи снова в Праге. Здесь же Пимен Софронов выполнил несколько сложных реставрационных работ и переводов старых икон на новые доски. Почти каждый год знаменитый иконописец навещал родное Причудье, проводил в родном краю недолгий отпуск.
В 1939 году по приглашению Выставочного комитета при Ватикане и правительства Италии Пимен Максимович приезжает в Рим. Здесь ему предстояло написать пятиярусный иконостас с 56 иконами в образцовой православной церкви для Всемирной выставки религиозного искусства в Риме. Война помешала открытию выставки, но часть написанных им икон приобрел Ватикан. Пребывая в Италии, Софронов не оставлял педагогической деятельности. Так из простого провинциального «богомаза» он постепенно становился художником-изографом, ставшим для западноевропейцев в 1930-е годы символом школы русской православной иконописи. В 1941 году в Риме состоялась его первая персональная выставка икон, которая прошла с большим успехом и выдвинула его в число крупнейших иконописцев ХХ столетия. В годы войны Софронов как русский жил в Италии под надзором полиции, и только то, что он работал по заказу Ватикана, спасло его от депортации и тюрьмы. Известен факт помощи иконописца русским военнопленным, бежавшим из лагеря.
По окончании войны Пимен Максимович не решился приехать в СССР, тем более, что мать к этому времени уже умерла, а сестры вышли замуж. Поэтому в 1947 году он откликнулся на приглашение Виталия, архиепископа Русской православной церкви заграницей (РПЦЗ), приехать в США. Поселился он в Милвилле (штат Нью-Джерси), в одной из четырех старообрядческих общин. В 1950 году Пимен Максимович получил американское гражданство. Здесь, в Америке, он расписал старообрядческий храм Св. Николая, а также Троицкий собор в Бруклине, храмы Трех Святителей в Аксонии, Петра и Павла в Сиракузах, Владимирскую церковь в Нью-Йорке, церкви в Трентоне, усыпальницу архиепископа Иоанна (Максимовича) и так далее.
1 июля 1961 года был торжественно отмечен 50-летний юбилей творческой деятельности Пимена Софронова. В декабре 1962 года за выдающиеся труды в области религиозной живописи и за усилия по возрождению византийской иконописи греческий Орден Дионисия Закинского награждает иконописца крестом Таксирха всех трех степеней. В знак признания его трудов и помощи Православной церкви Софронов возведен в дворянское достоинство.
В 1966 году иконописец совершает паломничество на Святую Землю. Иерусалимский патриарх предложил Пимену Максимовичу основать школу иконописи и расписать фресками церкви. Однако на это сил у всемирно известного иконописца уже не было. В Америке же были организованы его персональные выставки и в Сан-Франциско (1966), и в Лос-Анджелесе (1967). В это же время из печати выходит в альбом его работ, а сам он продолжает преподавать и по-прежнему собирать уникальные коллекции самоваров и крестов.
9 июня 1968 года Софронов пишет Заволоко в Ригу: «…Очень мне хочется встретиться, но когда это осуществится? Слышно, у вас в Риге меня укоряют: почему я здесь в Америке иконы пишу для никониан? Но ведь здесь старообрядцев мало… <…> А вот бы выписали меня как иконописца или реставратора в Ригу, Двинск или Режицу? Умею и фресковую (живопись) и мозаичную… <…> А без вызова тяжело мне подняться. Уже если самостоятельно уезжать из США, то не временно, а совсем, а у меня домик свой и книг три этажерки, редких книг жаль. Да и как меня примут? Хотя я ни в войнах (последних), ни в политику не вмешивался…»
И все же в августе 1969 года Софронов приезжал в СССР, после более чем 20-летнего перерыва посетил Прибалтику, побывал в Москве, Ленинграде, Риге, Таллине. Навестил и Тарту, и родную Тихотку, на старом кладбище поклонился могилам родителей и своего учителя Г.Е.Фролова, повидал дом, где родился, и деревню Раюши. В Риге он встретился с Заволоко, иконописцами Павловым и Быкадоровым.
В последние годы жизни зрение его ослабело, стало трудно писать мелкие детали. Он ходил в храм на все службы, пел на клиросе.
Однажды в субботу он не пришел на вечерню. Дверь его дома была заперта. Нашли его 16 мая, когда приставили лестницу к окну второго этажа, где находилась спальня. Вот тогда и увидели, что Пимен Максимович лежит в постели бездыханный. Какого числа он скончался, можно только гадать. А 17 мая 1973 года хоронили П.М.Софронова в Милвилле, на староверческом кладбище позади храма (позже на его могиле был сооружен памятник из черного гранита). В это время воры сломали окно и украли его уникальные коллекции.
Согласно завещанию, имущество иконописца должно было перейти Милвиллской старообрядческой общине и пятерым племянницам, проживавшим в СССР. Известно, что письма и бумаги Пимена Максимовича взял на сохранение его душеприказчик, автор его краткой биографии Федор Данилов. Другим душеприказчиком был Александров — бывший ученик Софронова по иконописи. Летом 1989 года в Милвилл приезжал француз, которому по поручению Ватикана надлежало объехать все города и страны, где жил и работал П.М.Софронов. Он сфотографировал все работы Софронова в храме и в библиотеке его имени, основанной общиной после смерти иконописца.
А известный краевед и историк русской культуры в Эстонии, проф. С.Г.Исаков, проживавший в Тарту, призвал соотечественников: «В русских деревнях Причудья сохранились иконы работы П.Софронова. Хотелось бы обратиться к владельцам икон: работы Пимена Максимовича Софронова — это произведения искусства, имеющие немаловажную художественную ценность, берегите их!»
К великому сожалению, ни одной выставки этого величайшего русского иконописца XX века, признанного во всем мире, в России так до сих пор и не провели.
Источники:
В.Р.Зубова