24 октября 2023 года — 45 лет со дня кончины Михаила Дмитриевича Каратеева (19(06).02.1904, Фрайберг, Германия – 24.10.1978, Монтевидео, Уругвай), штабс-капитана, георгиевского кавалера, ученого-химика, писателя. Родители Михаила проживали заграницей, где Дмитрий Васильевич Каратеев учился в одном из университетов Европы на инженера-металлурга. Ко времени рождения сына они поспешили в Россию, потому что хотели, чтобы малыш непременно появился там, но не успели, Михаил родился по дороге домой — в Германии. По линии отца его предки принадлежали к дворянству Орловской губернии, они были потомками удельных князей Карачевских. Родовое имение семьи находилось по соседству с имением Тургеневых. А мать, англичанка Элеонора Фаревейтер, была одаренной художницей и поэтессой. Дмитрий Каратеев познакомился с ней во время учебы в Школе изящных искусств в Италии. Нора (так называли ее дома) прекрасно говорила на семи языках, в том числе и по-русски.
Начальное образование Михаил получил дома, ну а дальше, согласно семейным традициям, его ждал кадетский корпус.
«Весной 1914 г. я выдержал экзамен в 1 класс Сибирского кад. корпуса в Омске, т. к. семья наша жила тогда в Сибири, но в связи с началом войны, отъездом отца на фронт и нашим переездом в Европ. Россию, этот год был для меня потерян и следующей весной я снова держал вступительный экзамен в Петровский-Полтавский к. корпус. В корпусе я отличался одинаково “громким” поведением и учением. По поведению балл у меня временами доходил до единицы и никогда, даже в 7 классе, не превышал восьми, но по учению я с первого класса до последнего шел первым, и корпус окончил не за семь лет, а за шесть, обогнав свой класс на год.
Вышло это так: В Добр. Армию я окончательно поступил летом в 1919 г., будучи в 5 классе (первый раз я поступил в Армию в начале 1918 г., но провоевал недолго, т. к. отец меня выловил и увез домой).
Осенью того же года, при отступлении из-под Воронежа был тяжело ранен в ногу и отправлен на излечение в город Туапсе» (Цит. по: [2]). К этому времени 15-летний (!) Михаил Каратеев имел уже три ранения. За мужество и отвагу юный кадет был награжден Георгиевским крестом 4-й степени). «Воспользовавшись своим вынужденным там пребыванием, успел подготовиться и экстерном сдать экзамены за 5 классов при туапсинской гимназии. В Крымском корпусе меня посадили, как мне и полагалось, в 6 класс, но т. к. занятия еще не начинались, я с разрешения педагогического совета успел подготовиться и сдать экстерном экзамен в 7 класс (это было еще в Ялте), миновав, таким образом, шестой.
Некоторые педагоги мне предсказывали, что я останусь на второй год в 7 классе, т. к. программа трудная и нуждается в более основательной подготовке, но вопреки этим прогнозам, я окончил корпус первым и притом на круглые 12 баллов, что в те времена было редкостью, баллы нам ставили строго (в моем Полтавском корпусе на круглые 12 за 80 лет окончило только четверо).
В 7 классе корпуса я приобщился и к литературе. Писал стихи, многие из которых года два спустя начали печататься в газете “Новое Время”, издававшейся в Белграде. Редактор, проф. Даватц предсказывал мне большую будущность, как поэту, но он ошибся, поэтом я не стал. Зато оправдалось предсказание другого профессора, — Малахова, — который в корпусе преподавал в 7 классе Закон Божий и законоведение, сумев сделать их интереснейшими предметами. Вместо выпускных экзаменов по этим предметам он дал нам внеклассные сочинения, предоставив на выбор несколько тем и две недели времени. Когда, проверив эти сочинения, он принес их в класс, то сказал: “среди ваших сочинений есть слабые, есть хорошие, есть несколько отличных, но есть два совершенно исключительные. Среди вас, господа, находится будущий писатель, — это кадет Каратеев, автор обоих этих сочинений”» (Там же).
После окончания корпуса у Михаила Каратеева началась удивительная по своему разнообразию жизнь. Он успел побывать добровольцем на флоте, прослужив семь месяцев сигнальщиком на миноносце «Беспокойный». Между походами окончил военную школу рулевых и сигнальщиков в Севастополе. Эта флотская служба пригодилась не только ему, но и трем старшим ротам Крымского кадетского корпуса, которые в 1920 году на каботажной барже «Хриси» эвакуировались из Крыма. Наличие в составе корпуса двух кадетов, прослуживших некоторое время на флоте добровольцами, предотвратило попытку капитана баржи отвести ее в одесский порт. Кадеты Каратеев и Перекрестов, сменяясь по очереди у штурвала, на пятые сутки привели баржу в Константинополь, пройдя, как выяснилось, по еще не протраленным после войны минным полям.
С 1920 года Каратеев — в Константинополе, затем перебрался в Королевство СХС (Югославия), где продолжил свое обучение в Крымском кадетском корпусе, расположившемся тогда в бывшем лагере для австрийских военнопленных и в Югославии соединившемся с Полтавским кадетским корпусом.
Осенью 1921 года, окончив корпус, Каратеев решил отправиться в Болгарию, чтобы продолжить учебу в Сергиевском артиллерийском училище. Программа там была сложная: трехгодичный курс предполагал, в частности, изучение всех разделов высшей математики. А каким был преподавательский состав: среди лекторов было восемь военных академиков! В 1923 году, после долгих лет подготовки в кадетском корпусе, военном училище и имея за плечами опыт участия в войне, Михаил Дмитриевич с гордостью стал членом русского офицерства, «но увы, при обстоятельствах подлинно трагических и в истории Русской Армии небывалых: через три дня нам предстояло отправиться не в славные воинские части, а по окрестным городкам и селам, искать себе применения в качестве чернорабочих и батраков», — напишет Каратеев в книге «Белогвардейцы на Балканах». Больше месяца молодые офицеры блуждали в поисках заработка, питаясь ворованными арбузами и шелковицей. После училища Михаил Дмитриевич «несколько лет проработал на тяжелых работах». Первой «офицерской вакансией» будущего писателя была работа на шахте, где уже через несколько дней он заболел малярией. Потом пришлось освоить строительные специальности. Довелось ему быть и музыкантом в цирке. А позже безработные офицеры взялись за музыкальное сопровождение киносеансов. В оркестре Каратеев играл на тромбоне. К концу 1925 года, подкопив денег, они разбрелись по Европе, пытаясь поступить в университеты.
К этому времени стало известно, что родители Каратеева живы, чудом выбрались из советской России. Они тоже долгое время думали, что их единственный сын погиб: один из друзей семьи видел его после ранения и был уверен, что тот умер. Михаил Дмитриевич нашел адрес родителей, между ними завязалась переписка на долгое время. А встретятся они только через тридцать с лишним лет (когда сын приедет к отцу в Перу после выхода своего первого романа). Как только Каратеев-старший получил хорошую службу в Боливии, родители стали регулярно присылать сыну деньги. Это был 1924 год. Вот тогда Михаил и поступил в Белградский университет, но не смог его, увы, окончить из-за отсутствия средств (к тому времени отец потерял работу). Получить же в те годы в Югославии стипендию не представлялось возможным, и Михаил Дмитриевич возвращается в Болгарию, где заработки были выше, а условия жизни привычней. В Болгарии он женился, там же родилась дочь.
Каратеев рассылает письма в различные организации, пытаясь получить стипендию для обучения. Наконец, Ватикан предоставил ему стипендию на обучение в Католическом университете бельгийского города Левен. Сначала Каратеев поступал на медицинский факультет университета, но, послушав отца, стал учиться на инженера-химика (1929). Через пять лет, в 1933 году, он получил диплом инженера-химика и степень доктора химических наук. В Бельгии Каратеев служил также ротным командиром военно-училищных курсов, организованных по инициативе генерала П.Н.Врангеля, ему было присвоено звание штабс-капитана.
Однако, не найдя себя в кризисной Европе, он задумывается о смене места жительства. Сначала новоиспеченный химик чуть не уехал работать по контракту в Бельгийское Конго, но там начались беспорядки, и поездку пришлось отменить. Потом на примете была Бразилия, но средств для переезда семьи у него не было, а деньги отца запоздали. Покинуть Европу ему удалось только с третьей попытки в 1934 году. На этот раз выбрать страну помог генерал Беляев, суливший невостребованным в Европе русским офицерам службу в парагвайской армии и жилье в специально создаваемых для соотечественников колониях, станицах и хуторах.
Так Каратеев начал осваивать Латинскую Америку «с тропических лесов Парагвая, затем несколько лет прослужил инженером в Аргентине» и, наконец, прочно обосновался в Уругвае, «в своей собственной усадьбе на океанском побережье». Здесь он женился во второй раз. От этого брака родились сын и дочь. Проживая Уругвае, Михаил Дмитриевич занимался литературным трудом, часто публиковался в нью-йоркской газете «Новое русское слово». В 1938 году смог встретиться со своим отцом, к тому времени ректором университета Сан-Маркос (Перу).
С 1944 года Каратеев увлекся историей, с годами накопив обширные познания, постепенно составив себе библиотеку, равной которой в русском зарубежье не было, и начал писать исторические романы. Первый его роман «Ярлык великого хана» вышел в Буэнос-Айресе в 1958 году, когда начинающему писателю исполнилось 54 года. По словам автора, роман был встречен «с долей национальной удовлетворенности и душевного тепла». Тогда Каратеев решил расширить границы своего повествования и превратить его в трилогию, которую пришлось ему дополнить еще двумя романами. Так родился цикл «Русь и Орда». Как исторический романист Михаил Дмитриевич представляет собой уникальное явление в русской зарубежной литературе. «Следуя традициям древнерусской литературы, Каратеев делает своими главными героями историю и ее подлинных действующих лиц. Закономерны эпиграфы из древнерусских летописей и произведений, предваряющие главы, развернутые примечания, комментарии: роман “Карач-Мурза” открывается авторским введением — статьей, в которой анализируется общественно-политическое положение Руси и Орды в начале второй половины XIV в. Каратеев выступает против разного рода нигилистических точек зрения на историю Руси. По убеждению Каратеева, общественные отношения на Руси испокон веков развивались своими собственными путями, не схожими с практикой других народов. И вопреки мнению об отсталости Руси, Каратеев доказывает (на сравнении правовых норм), что “древняя средневековая Русь была гораздо гуманнее Запада”. Каратеев резко возражает против норманнской теории. <…> Каратееву удалось избежать идеализации и модернизации героев. Писателю присуще историческое чутье и чувство меры. В романах любовно воссоздана особая атмосфера русского бытового уклада, описания детальны, излишнего этнографизма в них нет. Любовные сцены отличаются целомудренностью. Романы написаны добротным русским языком, писатель не злоупотребляет архаизмами (он близок к традиции А.Н.Толстого в “Петре Первом”). В романах “Карач-Мурза” и “Богатыри проснулись” выдвигается тема Москвы и Дмитрия Донского, который, по мысли Каратеева, “заслуживает наречения великим” более, чем другие монархи. <…> Его перу принадлежат очерково-документальные книги “Белогвардейцы на Балканах” и “Русские в Парагвае”. Велика заслуга Каратеева перед русской литературой: он оставил талантливые книги о своем далеком, утраченном, но не забытом и милом его душе Отечестве» [3].
Во всех его романах собраны и представлены реальные исторические факты жизни Карачевского княжества и его князей, потомком которых был писатель.
Как пишет журнал «Кадетская перекличка», Михаил Дмитриевич скоропостижно скончался 24 октября 1978 года в Монтевидео, — выходя из автобуса, он потерял сознание. В больнице врачам три раза удавалось вернуть к жизни остановившееся его сердце. Четвертый раз — не смогли (см.: [2]).
В Уругвае прошло более половины жизни Каратеева. Именно здесь он написал все свои книги, которые сегодня издаются в России многотысячными тиражами. По словам писателя, он поставил перед собой цель — ознакомить читателя с историей нескольких русских княжеств эпохи феодальной раздробленности Руси и, заодно, объективно осветить некоторые исторические факты, искаженные летописцами или же неверно истолкованные их комментаторами. Его романы содержат многочисленные документы, цитаты, обстоятельные подстрочные примечания, толкования, уточнения, разъяснения специалиста-историка, сугубо научные отступления, даже таблицы дворянских родов (в книге «Арабески истории»), карты средневековой Руси и планы битв. Неудивительно, что Каратеева знали многие владельцы букинистических магазинов Европы, часто присылавшие ему книги в Уругвай. А из СССР друзья и знакомые передавали книги русских историков и искусствоведов. Он был знаком с исследованиями Б.Грекова, Д.Лихачева, Б.Рыбакова, А.Якубовского, а также с историческими романами советских писателей.
Еще при жизни Каратеева о его романах с неподдельным восторгом писали известные эмигрантские газеты и журналы: «Русская мысль» (Париж), «Русская жизнь» (Сан-Франциско), «Новое русское слово» (Нью-Йорк), «Наша страна» (Буэнос-Айрес), «Россия» (Нью-Йорк), «Возрождение» (Париж), «Знамя России» (Нью-Йорк), «Златоцвет» (Калифорния), «Часовой» (Брюссель), «Наша перекличка» (Нью-Йорк), «Верный путь» (Ницца), «Наша Родина» (Сидней) и так далее.
Источники:
1. Бойко де Семка В. Михаил Каратеев // Русские в Уругвае: История и современность. Монтевидео, 2009. С. 169–184.
2. Козякин Н.В. Последний привет // Кадетская перекличка (Нью-Йорк). 1979. № 21.
3. Филатова А.И. Каратеев Михаил Дмитриевич // Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги: биобиблиографический словарь. В 3 т. / Российская акад. наук, Ин-т рус. лит. (Пушкинский Дом). М., 2005. Том 2. С. 153–154.
В.Р.Зубова