19 февраля 2021 года — 90 лет со дня рождения Георгия Николаевича Владимова (настоящая фамилия: Волосевич; 19.02.1931, Харьков, СССР – 19.10.2003, Висбаден, Германия), писателя, редактора, диссидента, правозащитника. Из семьи учителей русского языка и литературы Николая Степановича Волосевича и Марии Оскаровны Зейфман, после развода родителей воспитывался матерью. Отец в начале войны попал в плен к немцам, погиб в концлагере, мать на протяжении многих лет внештатно сотрудничала в районной газете «Вперед» города Пушкин, что под Ленинградом, где вела субботнюю рубрику «Кузьма Припаркин — репортер».
А Георгий учился в ленинградском Суворовском училище: «…Я вот в Суворовское училище подался — думал, что нас пошлют воевать, что из нас там будут специально готовить каких-то юных разведчиков, и даже жалел, что все “так рано кончилось”» [2].
После знаменитого Постановления оргбюро ЦК ВКП (б) «О журналах “Звезда” и “Ленинград”» об исключении А.Ахматовой и М.Зощенко из Союза писателей пятнадцатилетний Георгий со своим приятелем решили почитать Зощенко (Ахматову не читали, узнав, что это стихи). А Зощенко им очень понравился. Оба суворовца решили пойти к писателю и сказать ему, что они не согласны с Постановлением. Идти решили при полном параде, в форме, но потом подумали, что, увидев военную одежду, люди могут испугаться, поэтому взяли с собой еще и подругу. Она оделась тоже парадно — с бантом в волосах и в платьице. Пришли они к Зощенко домой, им открыла дверь его жена, увидев военную форму, вздрогнула, но девица быстро объяснила, в чем дело, и их пропустили к писателю... Дома они продолжили чтение его книги. Ее как-то увидела соседка, заинтересовалась, а потом на них донесла. Было собрание, в училище решали, что с ними делать, предложили такой вариант: они скажут, что были в гостях у Зощенко за день до публикации Постановления и, таким образом, их поступок будет просто политической незрелостью, а отнюдь не бунтом против центрального партийного органа. Делать нечего, друзья согласились, и до конца своих дней Владимов вспоминал: «Героев из нас не вышло». За ними и за их родителями, конечно, установили слежку, как результат — его мать была арестована по статье 58.10, то есть «антисоветская агитация и пропаганда». На этом военная карьера юноши завершилась.
Для дальнейшей учебы он выбрал юридический факультет Ленинградского университета, правда, учился заочно, а днем работал портовым грузчиком. Окончил университет в 1953 году. А в 1954 году выступил как литературный критик, автор «К спору о Ведерникове», «Деревня Огнищанка и большой мир», «Три дня из жизни Холдена» и других статей. В 1956–1959 годах был редактором отдела прозы в журнале «Новый мир», первая книга, которую он редактировал — роман В.Дудинцева «Не хлебом единым».
В 1960 году под впечатлением командировки на Курскую магнитную аномалию написал повесть «Большая руда» (А.Твардовский напечатал ее в 1961 году), ставшую одним из программных произведений «шестидесятников». В 1964 году по этой книге был снят фильм с одноименным названием. Главного героя, шофера грузовика, играл известный актер Евгений Урбанский, он разбивается насмерть на экране, а в это время звучит песня: «Будет радость, а может, грусть, ты откликнись, я отзовусь... ты не печалься, ты не прощайся, я обязательно вернусь…»
Метафора и достоверность, бесспорный талант, проникновенный лиризм и, конечно же, обличительная сатира — все это определяют ту манеру письма Владимова-реалиста, которая в наибольшей мере проявилась в его следующем — знаковом — произведении «Верный Руслан. Повесть о караульной собаке». У нее было три редакции: «В первый раз — в 1963 году, когда я увидел, что не только ворота лагерей пооткрывались, но открылись ворота для лагерной темы, и в них протиснулся “Иван Денисович”. К слову сказать, для меня эта повесть не была сенсацией, еще в 1956–1957 годах к нам, в отдел прозы “Нового мира”, приносил свои лагерные очерки Алексей Костерин, приходил с “Колымскими рассказами” Варлам Тихонович Шаламов…» [2].
Эта тема Владимова очень занимала, но как к ней подступиться, чтобы не стать эпигоном Солженицына или Шаламова, зэков, прошедших лагеря, дававших им право «свое мнение иметь», — он не знал. Пока однажды вернувшийся из командировки в Темиртау очеркист Н.Мельников не рассказал им страшную историю о брошенных в недавно закрытых там лагерях караульных собаках. Собаки эти, оставленные их прежними хозяевами — гулаговскими вертухаями (тюремными надзирателями) на произвол судьбы, были обречены на голодную смерть, но не потому, что не могли прокормиться, а потому, что строгая выучка позволяла им брать пищу только от своего хозяина. Они настолько отощали, что напоминали ходячие скелеты, но все равно никакой еды не брали и даже с земли ничего не подбирали, а, видя идущую по дороге какую-то людскую толпу или колонну — рабочих или первомайскую демонстрацию — немедленно пристраивались по обеим ее сторонам и каждого выходящего из нее человека со злобным рычанием пытались загнать в строй.
И Владимов тут же понял — вот и герой нашелся для меня: не человек — пес! «Довольно быстро я написал рассказ страниц на шестьдесят, в духе веселой сатиры на сталинского вохровца, который все еще служит “в душе” с собачьей верностью, снес этот рассказ в “Новый мир”, показал Твардовскому. Решили было печатать, но при этом Александр Трифонович высказал мне и свое неудовольствие». Он считал, что Владимов слишком увлекся сатирой и сделал из собаки полицейского, тогда как тут чувствуется трагедия пса, чувствуются не раскрытые возможности сюжета... «Короче, я эту собаку, ввиду излишнего антропоморфизма, “не разыграл”, и, может быть, стоило бы еще подумать над вещью, “особачить” ее» [2].
А пока она лежала в редакции, машинистки, имевшие еще и подработки на стороне и не чуждые популярному в то время самиздату, наделали копий и запустили их в этот самый самиздат, убрав имя автора, чтобы его не подводить. Так первая редакция повести зажила своей собственной жизнью: некоторое время считали, что ее написал А.Солженицын, потом появлялись другие имена, в конце концов, она стала безымянной лагерной легендой. Это Владимова забавляло, хотя, насчитав дюжину таких «подлинных авторов» и в какой-то момент став тринадцатым, он решил, что пора к ней вернуться, и принялся за работу над новой редакцией.
Пока он над ней трудился, в стране произошли большие перемены: Н.Хрущев был отстранен от руководства, его место занял Л.Брежнев. Кампания по десталинизации советского общества начала сворачиваться. Когда в 1965 году Владимов принес в «Новый мир» вторую редакцию «Верного Руслана», там лишь руками развели: поздно. Георгий Николаевич рукопись забрал и положил «теперь уж в самый дальний угол стола, без надежды когда-нибудь к ней вернуться» [2]. В 1967 году он обратился в Президиум Всесоюзного съезда советских писателей с требованием свободы творчества и открытого обсуждения письма А.Солженицына: «…И вот я хочу спросить полномочный съезд — нация ли мы подонков, шептунов и стукачей, или же мы великий народ, подаривший миру беспримерную плеяду гениев?..»
Писатель снова возвращается к рукописи «Верного Руслана»: «В начале 1970-х годов у меня возникла переписка с одним из работников “Посева”… …Я к этому отнесся… спокойно, поскольку состояние духа было безнадежное после разгрома “Нового мира” и когда уже кое-кто из моих друзей выехал в эмиграцию. Спокойно я встретил и предложение опубликовать “Руслана”, однако решил все же перечитать — что же я такое написал в 1965 году? Годы прошли… поэтому переписал его с начала до конца, а дату намеренно поставил прежнюю, — не в целях безопасности, а чтобы себя самого вернуть в то настроение, которое нами тогда, в 1963–1965 годах, владело. …Ведь у меня описывается, что лагеря закрываются, что наступил конец страшной эпохи, — а она продолжается, опять набирает силу…» [2]. Так получился третий, окончательный вариант «Верного Руслана», который и был нелегально переправлен Владимовым из Москвы в ФРГ, во Франкфурт-на-Майне в штаб-квартиру НТС. Повесть была опубликована в 1975 году — сначала в журнале «Грани», а затем отдельной книгой в издательстве «Посев» и представлена на ежегодной Международной книжной ярмарке во Франкфурте-на-Майне.
Конечно же, Владимова вызывали на беседу и «цену назначили небольшую и вполне пристойную — интервью в “Литературной газете”. Вы, говорят, попросту объявите советскому читателю, что вы живы, не покинули страну и не намерены покидать, выскажите свои мысли; одним словом, вернитесь в советскую литературу. <…> Волею судеб это интервью в “Литгазете”… оказалось моим последним выступлением в советской литературе, да книга еще успела выскочить, злосчастные “Три минуты” (Роман «Три минуты молчания» отдельной книгой вышел в 1976 году в издательстве «Современник», ранее, в 1969 году, был опубликован в журнале «Новый мир». — Примеч. В.З.), о которых уже ни строчки в печати не появилось» [2].
В 1977 году Владимов выходит из Союза писателей в знак протеста против исключения из его рядов В.Войновича, Л.Чуковской, Л.Копелева, В.Корнилова. Тогда же он возглавил московскую секцию организации «Международная амнистия». С 1977 года публикуется за рубежом, в изданиях НТС («Посев», «Грани»). В мае 1983 года по приглашению института славистики Кельнского университета он выехал в ФРГ, где должен был прочесть курс лекций о советской литературе. Незадолго до отъезда издательство «Посев» выпустило его острый рассказ «Не обращайте вниманья, маэстро».
По прибытию в Германию его встречали журналисты, на приветственные возгласы «добро пожаловать» реагировал сдержанно. Он лишь сообщил, что прибыл не как новый Солженицын, посаженный на самолет прямо из тюремной камеры, но как советский гражданин — читать лекции студентам в Кельнском университете, сроком на год, а дальше видно будет. Он даже не подозревал, как скоро наступит это «дальше», — через месяц, когда 1 июля 1983 года указом Ю.Андропова он был лишен советского гражданства.
С 1984 по 1986 год Владимов служил главным редактором журнала «Грани». Был женат на Наталье Евгеньевне Кузнецовой, публицисте, жил и работал в Нидернхаузене. После ее смерти собрал ее статьи и издал их отдельной книгой.
«Георгий Николаевич был человеком преимущественно неспешащим: не спеша двигался, не спеша думал, не спеша говорил, легко и надолго отвлекаясь на частности. Если спрашивали — охотно и подробно рассказывал о “Новом мире” 60-х годов, о сложных “посевовских” интригах первых лет эмиграции, об оставленном в Москве “Москвиче”, под которым был охотник полежать. Не спрашивали, или предмет разговора его не интересовал — сидел так, выпивал рюмочку-другую (приносил только виски, а пил только водку), думал о чем-то своем, иногда посмеивался, иногда вдруг что-то мычащее под нос себе напевал. Мог несколько суток посвятить какой-нибудь механической штуке, неработающей, хоть и обязанной заработать, или какой-нибудь новомодной компьютерной программе, обещающей новомодные чудеса, вроде автоматического перевода на иностранные языки. Георгий Николаевич в это верил и, наладив, переводил свои деловые письма на английский, французский и немецкий и отсылал. На месяцы мог отложить “Генерала” и углубиться в какую-нибудь газетную полемику, без азарта, но со вкусом отвечая на нелепейшие обвинения. Он никуда не торопился, никого не торопил», — вспоминал Олег Юрьев, лидер франкфуртской литературной группы «Камера хранения» [1].
В перестройку, начиная с 1989 года, произведения Владимова стали появляться в СССР, а потом и в Российской Федерации. В 1990 году он был восстановлен в советском гражданстве, однако лишь в 2000 году смог снять жилье в Переделкине. С 1999 года — член комиссии по помилованию при Президенте РФ.
История книги «Генерал и его армия» похожа на историю «Верного Руслана». Первую ее редакцию, написанную в начале 1968–1969 годов как рассказ, раскритиковал А.Твардовский: «Что до моего рассказа “Генерал и его армия”, могу лишь сказать, что претензии к этому рассказу Александра Трифоновича были абсолютно справедливы. Здесь вышло то же, что и с “Русланом”. Напечатай тогда Твардовский в 63-м году первый вариант… не было бы “Верного Руслана”, который состоялся позже. Равным образом не появился бы роман “Генерал и его армия”. В обоих случаях я от Твардовского услышал плодотворные идеи: с “Русланом” — что “здесь лежит трагедия”, с “Генералом” — что “здесь лежит роман”» [1]. Владимов долго над ним работал, переделывал. В последней редакции он был опубликован в журнале «Знамя», № 4 и 5 за 1994 год, а выйдя отдельной книгой, заслужил «Русского буккера».
Как-то в апреле 1995 года Георгий Николаевич выступил в программе «Поверх барьеров», темой была Великая отечественная война 1941–1945 годов: «…Сколько теряли мы, говорить не станем и чтобы лишний раз не расстраиваться, и потому, что мы их до сих пор не подсчитали, как следовало. Еще желтеют кое-где по лесам и болотам кости непогребенных и, значит, война, согласно некоторым теориям, вообще не считается законченной… <...> Эта победа была нам нужнее, чем любому другому народу, чтобы не считать себя быдлом, которым всякий проходимец может повелевать. Как нельзя быть свободным, угнетая другой народ, так невозможно и рабом оставаться, противясь порабощению иноземному. Рассказывают нам, что в сырых окопах, под снегом или под дождем, атмосферным и пулеметным, было тогда познано истинно человечное меж людьми — дружба, взаимовыручка, сознание своей необходимости ближним. <...> Есть мнение, и все чаще теперь высказывается, что лучше было бы нам покориться нашествию, был бы сейчас на Руси порядок. О, как жаждем мы его, самые беспорядочные на свете и находящие в беспорядке особую прелесть и блаженство! Но те, кто так считает, лучше бы вспомнили, как бы они реагировали на плевок в лицо, на любое оскорбление, унижение достоинства. Почему же наши дедушки и бабушки обязаны были, и во имя чего, вытерпеть зрелище публичной порки или повешения с недельным запретом хоронить трупы?» [3].
Скончался Георгий Николаевич Владимов в больнице Висбадена 19 октября 2003 года. Похоронен на Переделкинском кладбище — «там, где сосны, где дом родной, есть озера с живой водой...».
См. публикации Г.Н.Владимова в каталоге библиотеки Дома русского зарубежья им. А.Солженицына.
Источники:
1. Аскольдов А., Леетц А., Юрьев О. Памяти Георгия Владимова // Радио Свобода. 2003. 26 октября. Режим доступа: https://www.svoboda.org/a/24196980.html
2. Владимов Г. Что происходит в стране. Рассказывает Георгий Владимов // Посев (Франкфурт-на-Майне). 1983. № 7. С. 22–29; № 8. С. 37–43. Интервью Г.Н.Владимова, данное сразу после эмиграции в ФРГ М.Н.Назарову.
3. Толстой И., Гаврилов А. «Алфавит инакомыслия». «Верный Руслан» // Радио Свобода. 2012. 1 мая. Режим доступа: https://www.svoboda.org/a/24566884.html
В.Р.Зубова