В Санкт-Петербурге установлен памятник французской католической святой Жанне Д'Арк
В первой декаде сентября в Санкт-Петербурге стало одним очень необычным памятником больше. Ровно в середине Советского переулка возле Детского театра на Неве была открыта скульптура, изображающая французскую католическую святую деву-воительницу Жанну д’Арк со знаменем в правой руке, делающую шаг вперед и вверх – как бы навстречу с самим Господом Богом. На постаменте, сделанном из бронзы, также как и фигура Жанны – надписи на русском и французском языках, свидетельствующие о том, что памятник национальной героине Франции св. Жанне д’Арк (1412-31) – это «дар французских друзей России в знак традиционной дружбы французского и российского народов». Любопытные прохожие с нескрываемым удивлением рассматривают скульптуру и снимают ее с разных ракурсов на мобильные телефоны. А у нас есть уникальная возможность познакомиться с ее автором – известным французским скульптором Борисом Лежёном, который любезно согласился ответить на наши вопросы.
«ЗАВТРА» Как возникла эта идея? Почему фигура национальной героине Франции вдруг оказалась в центре Санкт-Петербурга?
- Фигура Жанны д'Арк для широких кругов французских патриотов-католиков является связующим звеном с русским Православием. Франция и Россия были союзниками в двух мировых войнах прошлого века, а Жанна д'Арк – не только святая, но и символ воинской доблести. Это главный мотив французского дара. А конкретно идея возникла так. У меня есть друг - директор Московского центра «Русское зарубежье» имени Солженицына Виктор Москвин, которого я знаю еще с того времени, когда он только начинал создавать этот центр. Он занимается проблемами русской эмиграции в разных странах в течение ХХ века. Сам Москвин начинал с маленькой библиотеки, которая со временем при поддержке Солженицына превратилась в центр. Москвин был в Париже. Пришел ко мне в мастерскую. А я как раз сделал Жанну Д'Арк для ее родных мест возле соседнего с Домреми монастыря Бермон к 600-летию со дня ее рождения в 2012 году. Моя работа стала единственной во Франции большой скульптурой Жанны Д'Арк, созданной к торжественной дате, и она полюбилась французам, а добиться этого не так уж и просто. Образ Жанны Д'Арк настолько выкристаллизовался уже в течение веков в выдающиеся произведения. А мне не хотелось повторять тот или иной вариант. Так постепенно у меня возникла идея скульптуры. И она получила большой отклик во Франции среди кругов, для которых она жива до сих пор. И в первую очередь, это религиозные – католические – круги, затем – аристократические. Как правило, в этих кругах христианство живо! Москвин увидел меня в мастерской за работой и спросил, не могу ли я для центра «Русское зарубежье» сделать тоже какой-либо вариант скульптуры Жанны Д'Арк, отлитой в бронзе. Через пару дней я ужинал с принцем Сикст-Анри-Бурбон-Пармcким (Don Sixto Enrique de Borbón-Parma y Borbón-Busset) – наследником Бурбонов. Он ближе всех к Людовику XVI, но по материнской линии. Поэтому по французским принципам передачи трона он не мог быть наследником Бурбонов, хотя по материнской линии в нем больше всего этой королевской крови. Я ему рассказал эту историю. И он со своим – таким широким – сердцем говорит: «Да не маленькую нужно сделать Жанну Д'Арк, а большую! И поставить нужно в центре города в России. И передать нужно в дар». Эта идея мне показалась очень увлекательной, и пришла она не мне – это королевская идея! Сам же принц сейчас очень болен, но он большой знаток и любитель России: он много раз приезжал в Россию, читал лекции. Для него наполеоновская война была очень прискорбной. Он считает, что англичане всегда вклинивались между Россией и Францией, желая, чтоб этот союз не состоялся. Так эта идея обрастала деталями, развивалась, была подхвачена членами «Общества друзей Жанны д’Арк» – а это во Франции тысячи людей. Затем мы в России встретились с Алексеем Ковальским – потомственным дипломатом, прекрасно говорящим на французском языке. Он – политический советник посла России во Франции Александра Орлова. Ковальский также загорелся этой идеей, сообщил о ней Орлову, который вскоре пригласил нас к себе на встречу. Правда, Орлов и Ковальский хотели поставить Жанну д’Арк где-то в Москве, но французы настояли на Санкт-Петербурге – Императорской столице России, которая для каждого европейца побывавшего на берегах Невы – настоящее чудо, мистическое видение. Буквально через десять дней, когда в октябре 2015 года Владимир Путин приезжал в Париж, Орлов заказал фото моей скульптуры Жанны Д'Арк и показал ее Путину, пояснив, что французские друзья хотят подарить скульптуру. Путин дал добро. Были написаны письма Путину, Нарышкину - все согласились, но нам сказали, что все решает мэрия города. Вот какая в России, оказывается, диктатура закона.
Очень помог нам нынешний чрезвычайный и полномочный посол во Франции Алексей Юрьевич Мешков. Он еще будучи замминистра иностранных дел России всячески нам помогал, лично убеждал тогдашнего губернатора С-Пб Георгия Полтавченко.
Потом нужно было пройти большое количество советов. Мною совместно с петербургским архитектором Леонидом Берковичем был сделан проект, который, в конце концов, был успешно согласован главным архитектором Санкт-Петербурга Владимиром Григорьевым. Нам в ходе переговоров с городскими властями и установки памятника очень помогла директор агентства ландшафтной архитектуры и дизайна «Нескучный сад» Ольга Маяцкая, а также председатель Комитета по внешним связям Евгений Григорьев. Замечу, что этот проект не стоил российской стороне ни одного рубля. Все было оплачено нами.
«ЗАВТРА» Как выбиралось место?
- Место выбиралось 3 года. Сначала предложили около нового торгового центра – мы отказались. Затем – во дворе какой-то бетонной школы, построенной во времена Хрущева. Предложили неплохое место в Московском районе, но потом забрали в пользу моряков-подводников. Мы были огорчены. Затем предложили вот это место. Мы согласились. Красивое место. Казарма Императорской армии, школа французского языка, которую сейчас полностью обновили. Затем началась нескончаемая бюрократия. Это что-то немыслимое. Но результат, я надеюсь, петербуржцам понравится. Сначала мы боялись сопротивления церкви – но ничего такого не было.
В нашем комитете поддержки есть очень значительный русский священник – архиепископ мадридский и лиссабонский Нестор (Сиротенко): он полностью поддержал наш проект. Протестовали либеральный круги, которые не любят Жанну Д'Арк, потому что она – основательница французской нации, воплощение национальной идеи. Даже в теологическом плане она была святой, вдохновленной Богом. Она была последним мистическим явлением позднего еще живого Средневековья. 17-тилетняя безграмотная девочка за несколько месяцев смогла научиться читать, ездить на лошади, руководить войском и создать, что мало кто знает, свою оригинальную теологию, смысл который заключается в том, что прямой контакт с Богом важнее и значительнее, чем желания или воздействие церковной иерархии. Потом протестанты развили эту мысль. Но Жанна Д'Арк была паписткой – она была за Папу Римского. Что только ни делали, чтобы она отказалась от своих взглядов: мол, кто она такая, чтобы учить нас. Много книг написано о процессе, о ее ответах, которые были очень точными и ясными. Она перестроила французскую армию, и последнее сражение в Пате, в котором было убито 4000 англичан и только несколько сотен французов, среди прочего, привело к тому, что ее стали считать ведьмой.
До сих пор сохранилось ее кольцо, которое передали англичанам. Кольцо считалось достоянием англичан. Сейчас же специально для этого кольца, невероятными усилиями выкупленного французами, построена часовня. И уже около нее произошли и продолжают происходить чудеса.
На мой взгляд, французские католики более открыты русскому православию, чем русское православие к католицизму. Люди опасаются, что их снова втянут во что-то непонятное, потому такое непонимание. Это из-за отсутствия культуры и надлежащих знаний. Князь Оболенский – эмигрант, живший в Париже и надеявшийся найти современного героя, подобного Орлеанской Деве – написал прекрасную книгу про Жанну д'Арк. Он изучал, как вот эта крестьянская девочка смогла восстановить монархию. Он отметил, что главная цель ее эпопеи – это не Орлеан, а коронация.
В Европе если хотят сейчас восстановить какую-то культуру, то готовы это делать только на христианской основе. Сейчас много философов, которые обеспокоены тем, что происходит. Но нет веры. Они благожелательны, но слепы.
В этом мистическом свете эта скульптура, эта фигура не какой-то болванчик. И спасение Европы и России возможно только в сотрудничестве на почве Христианства. Жанна Д'Арк может считаться универсальной святой. Как пишет о ней Мережковский в своей известной монографии 1938 года, Жанна д’Арк – это «Святая Вселенской церкви».
«ЗАВТРА» Расскажите немного о себе.
- Я родился в Киеве в 1947 году. Мой предок был французом, которого во время наполеоновской войны в России ранили, и он там и остался. Отсюда и фамилия такая. В 1974 я закончил Академию художеств в Ленинграде. Затем в моей творческой жизни было несколько очень важных моментов. Когда я приехал во Францию в 1979 году и увидел местные пейзажи, то я понял, почему именно там возник импрессионизм и такая культура. Франция – страна, созданная для культуры. Это сад, где каждый километр – новая перспектива. И у меня возникла идея лепить пейзаж. Благодаря этому ко мне пришел успех, я получил премию, выиграл Международный конкурс на установку монументальных пейзажей в Париже. Вообще я выиграл двенадцать конкурсов. И в 1988 году на бульваре Перер в 17-м округе расположились пять моих пейзажей в бронзе. Это было для меня творчески важное событие. Я еще плохо говорил по-французски, а мои работы уже появились в Париже.
Затем важным событием стала встреча с Никитой Струве, который предложил мне сделать мемориальную доску Мандельштаму. Я, конечно, тогда с большим воодушевлением работал над его портретом. Она установлена на улице Сорбонн, 12, на доме, где в 1908-10 годах Мандельштам снимал угол.
Потом было много разных конкурсов. Но наиболее значимым периодом могу назвать время над работой скульптуры Жанне Д'Арк. Я с удовольствием погрузился в эту тему, начал искать, на кого она похожа, как она выглядела, как она думала. Аббат Гийом де Тануарн спросил меня, интересно ли мне сделать работу к 600-летию Жанны Д'Арк? Ну, конечно, мне интересно. Я начал думать, какой должна быть Жанна Д'Арк. Первая идея – сделать ее мученицей на костре. Но потом я подумал, что сейчас не нужна такая мученица. Сейчас нужна победительница, Жанна Д'Арк – воительница. Погрузился в эту тему – так и нашел свое решение. Позировала для первого памятника Жанне Д'Арк русская девушка, сибирячка Кристина Бушуева. Потом был совершенно невероятный момент. Город Оранж предложил мне участвовать в конкурсе на создание памятника жертвам якобинского террора: тридцать две монахини были казнены на гильотине за отказ признать власть Робеспьера и Марата. Это необычайное дело! Прошло 200 лет после этого события, а во Франции нет никакого памятника. Я был впечатлен значительностью этого события. А потом – Жанна Д'Арк. Это своеобразная кульминация моей творческой жизни. Почему Санкт-Петербург? Потому что я закончил здесь Академию художеств в 1974 году. Это город моей молодости, город, который мне очень дорог.
Моя жена Мадлен – аристократических французских кровей, а ее семья также имеет русские корни. В 1970-х годах она преподавала французский язык в Пскове, где мы и познакомились: здесь началась наша любовь. Ее предки эмигрировали из Франции в Россию во время якобинского переворота, и один из них был наставником Императора Павла. Другой – Александр Дмитриевич Зиновьев был губернатором Санкт-Петербургской губернии с 1903 по 1911 год. Это семья Зиновьевых-Аннибал: после революции часть этой русской линии уехала из России. Мой же предок служил в наполеоновской армии, а двое ее предков, носившие фамилию Годен де Виллен, будучи французами на русской службе погибли в 1812 году в Бородинской битве, сражаясь на российской стороне. Могли ли они предполагать, что спустя более чем полтора столетия, их потомки встретятся и создадут семью?
ФОТО: BORIS LEJEUNE и из общего доступа