Солженицынские тетради: Материалы и исследования. Альманах: Вып. 7. / Дом Русского Зарубежья им. Александра Солженицына. – М.: «Русский путь». 2019. – 360 с.
«А однажды, хорошо помню, вдруг в большой тишине он спросил класс: – А кто еще сегодня верит в Бога? Поднимите руки. / Так горячим обдало изнутри – страшно! Да неожиданно как! Немного было и времени поднять – не поднять, – полминуты? Класс затаил дыхание. Игорь Вознесенский, наискось впереди меня, залился багрянцем и поставил локоть на парту. А я горел (и был виден, конечно!) – а решиться не мог: ведь это скрывается, ведь это опасно всем, не мне одному, маму опять ‘вычистят’. Позорно не решился. Уже обрабатывала меня мясорубка.» Я думаю, многие, прочтя эти строки, сразу узнают автора по какой-то обжигающей исповедальности. Да, это слова Александра Исаевича Солженицына из его очерка «Школа».
Очерк этот, составной частью вошедший в воспоминания писателя о детстве, до сих пор вряд ли кто читал, кроме, наверное, Наталии Дмитриевны Солженицыной и ее ближайшего окружения. Он долго хранился в архиве писателя в Троице-Лыково, а только что увидел свет на страницах седьмого выпуска альманаха «Солженицынские тетради». Подготовила текст к печати сама Наталия Дмитриевна.
В предыдущих «Тетрадях», выходящих под руководством известного литературного критика Андрея Немзера, уже печаталась первая часть воспоминаний Солженицына «Детство», поразившая читателей какой-то старорусской, лесковской или шмелевской, интонацией в рассказе о первых годах жизни во взбаламученной революцией и войной России. В «Школе» он с потрясающим, своим поистине исполинским мастерством, показывает, как рушили новая жизнь и вводимая при ней система воспитания души ребят, калечили их. И, в то же время, восхищается старыми преподавателями, которые смогли сохранить лучшие человеческие и профессиональные качества в условиях, угрожавших реальной, совсем не придуманной опасностью.
Другая, также никогда не публиковавшаяся часть наследия великого писателя, представленная на страницах альманаха, – это его переписка с Генрихом Бёллем. Когда-то Генрих Бёлль, лауреат Нобелевской премии, был одним из самых известных в СССР европейских писателей и интеллектуалов 1960–1980-х гг. Вся Москва буквально ломилась на спектакль театра им. Моссовета «Глазами клоуна», по его роману. Хлебнувший Восточный фронт и американский плен, Бёлль, как и Александр Исаевич, принадлежал к числу людей, для которых правда и справедливость были превыше всего. Книги Бёлля выходили в СССР огромными тиражами. Он верил в социализм с человеческим лицом и, до поры до времени, был угоден вождям Советской империи. Пока не начал открыто поддерживать А. И. Солженицына. Именно в доме у Генриха Бёлля Александр Исаевич и провел свою первую ночь на Западе после высылки из СССР в феврале 1974 года.
Переписка охватывает большой период: с 1968 по 1982 гг. Писатели затрагивают самые разные темы, спорят, но это – спор титанов. Обсуждали они социализм как политическую систему, причем Солженицын всегда отстаивал тезис о «нормальном» устройстве общества, – как всегда доказывал и то, что нельзя стричь под одну гребенку разные эпохи и цивилизации: «Вы дважды повторяете: ‘классическое русское антизападничество’. Генрих, это миф: мы к Западу всегда были чутки и впитывали, и восхищались (сегодня здесь я этих поводов нахожу меньше, но потому что произошло сильное старение цивилизации), однако многие из нас отстаивали право на особый путь, но это не антагонизм; для такого колосса, как Россия, естественно иметь такой путь». Писатели много размышляют и о национальном раскаянии, об исторической вине, – и Солженицын напоминает Бёллю: «…Через раскаяние найти примирение между германским и русским народами… Вы верно пишите – ‘неопределенное европейское прошлое’, но откуда ведете его? Включаете ли конец WWI, когда Германия в погоне за близкой целью – не проиграть войны – взорвала Россию чумной пробиркой – и получила через 28 лет собственный распад?» Словом, для всех, кому близки проблемы истории ХХ века, эти письма станут настоящим открытием.
Наверное, уже многие подзабыли, как в яростном остервенении против писателя советская власть не стеснялась просто врать. Так было, когда со всех трибун говорили, что, якобы, он не слишком был смел в годы Отечественной. Тем ценнее публикация теледокументалиста Алексея Денисова о создании фильма «Фронтовой дневник Александра Солженицына». Послужной список, приказы о награждении, характеристики, биографии, встречи с боевыми товарищами – всё это рисует портрет настоящего воина, капитана артиллерии в неполные 26 лет. К той же теме примыкает и уникальная фотогалерея снимков солдат и офицеров, которые, еще лейтенантом, Солженицын сделал для фронтовой стенгазеты.
Еще одна тема, занимающая значительное место на страницах новых «Тетрадей», – Нобелевская премия 1970 года и отказ писателя ехать получать ее в Швецию: он слишком хорошо понимал, что назад дороги не будет. Читателям предоставляется возможность познакомиться с материалами совершенно уникальными. Это воспоминания самого Александра Исаевича о декабрьских днях в Стокгольме 1974-го, когда он, наконец, получил награду; свидетельства шведского корреспондента С. Фредриксона о его общении с Александром Исаевичем в дни сообщения о получении премии и об их дальнейшей дружбе, когда швед тайно вывозил за границу произведения писателя.
В коротком обзоре трудно перечислить все материалы этой замечательной книги. Здесь и статья Галины Тюриной о влиянии на Солженицына путевых заметок «Остров Сахалин» А. Чехова; материалы о том, как в России и за границей проходило чествование 100-летия писателя, и размышления о постановках произведений Александра Исаевича на театральной сцене. Всё перечислить трудно. Лучше взять в руки седьмые «Солженицынские тетради».